Алексей Цветков - Синемарксизм [litres]

АЛЕКСАНДР: Имперский принцип непрозрачности власти и смехотворности демократии в таком мире наглядно показан в сцене, когда Горсвет создает свой невидимый антикризисный штаб по борьбе с воронкой внутри одного остановившегося мгновения в первой попавшейся квартире типизированных лохов-обывателей, т. е. не посвященных в конспирологические тайны и оттого ничего не замечающих.

ГРИГОРИЙ: Но ведь жанр фэнтези подразумевает героических сверхчеловеков, умеющих проникать даже на страшный уровень к комарам-вампирам, тут исключен сам разговор о демократии?

ПЕТР: Вспомни, если ты ее не проспал, сцену из второго фильма, когда Городецкого пытаются отговорить лететь за волшебным мелом в Самарканд, он вроде бы прибегает к самой настоящей демократической процедуре, громко обращаясь к гражданам пассажирам с вопросом: «Люди, все хотят лететь в Самарканд?» – и их нестройное хоровое «даааа» становится аргументом в споре. Гораздо важнее, что ни в какой Самарканд самолет так и не попадает, как только Городецкий понимает, что мел не там, а у золотого человека из пельменной. Самолет разворачивают, ни у кого не спросясь.

АЛЕКСАНДР: Читай, дорогой зритель, послание по слогам: демократия – это дурацкая процедура, не применимая к нашей экстремальной жизни, где за все отвечают и ведут войну тайные элиты, которым не до блеющей толпы непосвященных статистов. 90-е – хаотическая эпоха дележа, когда важнее была активность темных, – сменились эпохой охраны поделенного, т. е. нового порядка, охраняемого светлыми. Отсюда и бюрократия как главный герой модного фэнтези. Вот и вся конспирология.

ГРИГОРИЙ: Не объясните ли вы мне точное значение этого слова и какое отношение «конспирология» имеет к фильму?

ПЕТР: Конспирология – это замена сил, движущих Историю и требующих от нас анализа и изучения, на мифологические образы, требующие от нас страха, трепета, поклонения и любви. Конспирология – это всегда хроника оккультной войны, правильно объясняющей всё. Она всегда претендует на элитарный статус знания для посвященных, но при чисто текстологическом анализе оказывается более или менее примитивным сочинительством в жанре фэнтези. Современному школьнику понять таблицу Менделеева гораздо сложнее, чем заучить любой, самый закрученный конспирологический сюжет про «светлых» и «темных», сошедшихся на мосту закона. В конспирологии подозрение заменяет опыт, а образ работает вместо факта. Ощущение, но не понимание правящих тобой сил, превращается в инфантильном сознании в литературные образы борющихся друг с другом мировых правительств, бессмертных королей и прочих левиафанов. Конспирология невозможна без ощущения своей исключительности, без претензии на место в невидимой иерархии, раз уж не очень сложилось в видимой. Мифотворчество заменяет место социальной науки, до которой никому нет дела, времени, заказа и спонсорской поддержки. Конспирология – форма организации ложного сознания темных времен и зависимых обществ.

ГРИГОРИЙ: А какие общества ты считаешь зависимыми, уважаемый билетер?

ПЕТР: Такие, куда готовые решения ключевых вопросов импортируются извне.

АЛЕКСАНДР: Смотри на эту тему подробнее все, что написал Иммануил Валлерстайн о миросистеме и роли России как мировой капиталистической сырьевой провинции.

ПЕТР: Конспирология обращается к тому внутреннему времени человека, которое не нашло выхода в его ежедневности, искаженной непонятными ему силами.

АЛЕКСАНДР: Прогрессивная догадка: «у нас и нашей Истории есть смысл, и мы можем сознательно участвовать в его развертывании» – сменяется в сознании конспирологов реакционным выводом: «этот смысл принадлежит тайным элитам, соперничающим между собой, и вы можете иметь к нему доступ, вы можете превратиться из объекта в субъект собственной Истории, только если изучите язык посвященных, встанете над толпой слепцов и примкнете к одному из полюсов тайной элиты». Если убедить в этом всех и раз в 10–15 лет менять конспирологический сюжет, общество действительно навсегда останется манипулируемой толпой потребителей, нуждающихся не в опытно доказуемом знании, но во все новых и новых поворотах конспирологического спектакля. Именно толпа, состоящая из людей, охваченных нарциссическим бредом собственной «посвященности», наименее способна к последовательному мышлению и самоорганизации для решения реальных проблем.

ГРИГОРИЙ: Говоря о самопиаре власти и ее послании, вы все время вспоминаете светлых, но избегаете говорить о темных и как будто им даже сочувствуете.

ПЕТР: Ты прав, говорить о них по отдельности бессмысленно, ведь они составляют неразрываемую пару. Темные воруют кровь, самую распространенную метафору энергии. В «Матрице» был, помнится, другой образ: человеческая батарейка. Темные заняты непосредственной эксплуатацией – высасыванием и присвоением энергии масс, изматыванием стада до такой степени, чтобы оно захотело и запросило себе светлых пастухов.

АЛЕКСАНДР: Обеспечение должной измотанности и запуганности – это воровство будущего, как во фьючерсной экономике.

ПЕТР: Главному герою приходится отдать темным ребенка, как в культе Молоха, чтобы временно задобрить и отложить судьбу. В этом и смысл его прихода к ведьме. Тогда как Горсвет – великий посредник, безвозмездно следящий за порядком на нашей земле. Их работа – задобрить рок, отложить катастрофу, придать человечеству именно ту форму, которая откладывает его, человечества, финал, продлевает его комфортное воспроизводство в нынешнем виде. Они – профессиональные и бесплатные адвокаты человечества перед великим роком. Идея, что никакого финала не будет и они откладывают не конец вида, а его ценную мутацию, представляется светлым особо опасной. Темные держатся благодаря непосредственному поступлению крови от слепого человеческого стада к посвященным в великую войну. Они берут у нас энергию-кровь. Светлые дают нам спасительный закон и следят за его соблюдением, продлевающим нашу общую жизнь.

АЛЕКСАНДР: Правда, лицензии на отлов живой добычи и другие темные дела выдаются как раз в кабинетах светлых.

ГРИГОРИЙ: Молодого вампира в исполнении Чадова это возмущало, а вот его мудрый отец-мясник воспринимал выдачу лицензий на кровь с ледяным спокойствием.

ПЕТР: Эта диалектика в фильме для правдоподобия. Уж слишком часто ты, зритель, наталкивался на то, что власть стимулирует и организует именно то, с чем официально борется. Поэтому темные, эти обобщенные криминалы, бисексуалы, наркоманы, террористы и звезды ночных клубов…

АЛЕКСАНДР: Жаль про ваххабитов забыли.

ПЕТР: Не перебивай. Про ваххабитов все уже показано в сериале «Спецназ». Так вот, темные, эксплуатируя наши страсти и вообще принцип удовольствия, не имеют в этом полной свободы, над ними есть мужской, патриотичный и государственный Горсвет, который, оседлав принцип реальности, выдает лицензии, строго следит за соблюдением и бьет горячей сковородкой по рукам за самодеятельность. Вот какой следует из фильма социальный дуализм: корыстное темное жречество удовольствий против альтруистической светлой аристократии порядка.