Эрик Дрекслер - Безграничное будущее: нанотехнологическая революция

Американская мечта — стать предпринимателем, и технологические тенденции двадцатого века показывают, что это возможно. Нанотехнологии, вероятно, только подтверждают это. Однако в одной области тенденция конца двадцатого века была направлена на центролизацию. Страны Западной Европы находятся в процессе объединения под единым сводом экономических правил, и страны Восточной Европы стремятся присоединиться к ним. Все больше наднациональных и транснациональных организаций связывают мир воедино. Рост торговли стимулирует экономическую интеграцию.

Молекулярное производство будет работать против этой тенденции, поощряя радикальную децентрализацию экономической деятельности. Это поможет группам, которые не хотят подчиняться наступающим изменениям, позволяя им вести себя независимо от экономического влияния внешнего мира, и самим выбирать, какие технологии им использовать. Но это точно также поможет группам, которые хотят освободиться от политического влияния международного сообщества. Экономические санкции будут бессильны против стран, которые для поддержания высокого уровня жизни не нуждаются ни в импорте, ни в экспорте. В этом случае экспортные ограничения не смогут им помешать наращивать военную мощь.

Ослабляя торговое сотрудничество, молекулярное производство угрожает ослабить международные связи. Однако сохранение их позволит решить проблемы контроля над вооружениями, обостренные самим молекулярным производством. В ближайшие годы эта проблема, усиленная неизбежной децентрализацией, может стать серьезной.

Лестер Милбрат, профессор социологии и политологии, отмечает: «Нанотехнологии создадут проблему того, как осмысленно и постоянно занять свободное время людей, которым не нужно больше много работать, чтобы обеспечить себя необходимыми жизненными благами. Наше общество никогда раньше не сталкивалось с этой проблемой, и неясно, какая социальная перестройка потребуется для того, чтобы общество могло существовать в этих условиях. Мы сталкиваемся с очень глубокой социальной проблемой».

Человечество редко сталкивалось с тем, что антропологи называют «экономикой изобилия». Индейские племена Тихоокеанского Северо-Запада были одними из немногих. Руфь Бенедикт в своей классической книге «Образцы культуры» написала: «Их цивилизация была построена на достаточном количестве товаров, неисчерпаемых и полученных без чрезмерных затрат труда». Квакиутлы прославились своими «горшками»: состязаниями, в которых они стремились опозорить своих соперников, накапливая на них больше подарков, чем те могли когда-либо вернуть. Это ритуальное празднество с приношением даров часто готовилось целый год и длились несколько дней, а иногда заканчивалось разрушением целых зданий. Это было, безусловно, чем-то вроде «не отставать от Джонсов».

Что будет мотивировать нас, когда мы достигнем экономики изобилия? Что мы будем считать стоящими целями? Увеличение знаний, новое искусство, развитие философии, устранение человеческих и планетарных бед? Сможем ли мы создать лучший, более мудрый мир или погрузимся в скуку и будем мучаться, понимая, что у нас есть все, и ничего больше не нужно? Если скука выйдет из-под контроля, то любое появление богатых спонсоров, стремящихся превзойти друг друга, одаряющих искусство, помогающих бедным и совершающих другие добрые дела ради престижа, будет приветствоваться.

Что произойдет, если продолжительность жизни продолжит увеличиваться, а время, необходимое для заработка, уменьшится? Даже сегодня есть люди, которые, столкнувшись с перспективой значительно продлить свою жизнь, заявляют, что не могут представить, что они будут делать со всем этим временем. Этот ответ будет трудно понять. Понадобится тысяча лет, чтобы пройти по всем дорогам мира. Еще тысячи лет, чтобы прочитать все книги в мире. И еще десять тысяч лет, чтобы пообщаться за обедом с каждым из людей в мире — но вкусы различаются, и даже несколько десятилетий плохого телевидения могут заставить любого человека мечтать о спасении в могиле.

Главной проблемой, и, конечно, единственной областью величайших потрясений, является занятость (которую иногда трудно отличить от досуга). Когда-то у людей был небольшой выбор работы. Чтобы добыть себе пропитание, большинству приходилось работать на единственной доступной работе: крестьянском хозяйстве. Но все изменится, у людей будет обширный выбор работы: они могут обеспечивать свои потребности и вести разнообразный образ жизни, делая то, что им нравится. Сегодня мы находимся примерно на полпути между этими крайностями. В странах с развитой экономикой многие профессии считаются достаточно полезными, чтобы богатые люди предлагали адекватный заработок в обмен на результат. Сейчас некоторые люди могут зарабатывать на жизнь тем, что им нравится — это работа или отдых?

Влияние нанотехнологий на структуру занятости будет зависеть от того, когда они появится. Современная демография показывает сокращение количества молодых людей, пополняющих трудовые резервы. В сельском хозяйстве, на конвейере и на начальных этапах работы ощущается нехватка рабочей силы, и не видно, что ситуация изменится. Если эти тенденции сохранятся, нанотехнологии могут появиться в условиях нехватки работников. Если это произойдет достаточно поздно, они могут конкурировать с отраслями, которые уже почти полностью автоматизированы; «замена работников», в данном случае, может означать замену промышленного робота наномашиной.

В последнее время структура занятости радикально изменилась. Сто пятьдесят лет назад Соединенные Штаты были аграрной страной — 69 процентов всех людей работали на земле, а остальные в промышленности, занимаясь строительством паровых локомотивов для компании Болдуина или дублением кожи для гигантской Центральной Кожевенной монополии. К началу двадцатого века занятость в сельском хозяйстве начала сокращаться, но увеличивалась производительность труда; большинство людей работало в промышленности, и начал расти крошечный сектор информации и услуг. Сегодня картина изменилась: 69 процентов занятых американцев работают в сфере информации или услуг, только 28 процентов в промышленном производстве и лишь 3 процента — в сельском хозяйстве. Эта крошечная часть кормит остальные 97 процентов американцев, экспортирует огромные объемы продовольствия в другие страны и получает субсидии и платежи за поддержку цен, чтобы остановить их рост для еще большего количества продовольствия. Производство, даже без нанотехнологий, похоже, движется к аналогичному состоянию.