Линда Сегер - Скрытый смысл: Создание подтекста в кино

Образ может быть шаблонным – влюбленные, бредущие по берегу моря на закате, или первый поцелуй на фоне буйного цветения. У визуального ряда есть смысл, и автору нужно этот смысл продумывать, стремиться к образам свежим и ярким.

С помощью визуального ряда автор создает контекст. Где происходит действие? Что это за место? Какие ассоциации должны у нас появиться по замыслу автора, когда созданный им мир начнет разворачиваться перед нашими глазами?

Где происходит первая сцена – на открытом пространстве, на просторе, в лугах, в большом поместье, на море? Или в пространстве замкнутом, в четырех стенах – дома, в тюрьме, в кабинете, в театре? Что сообщает место действия о сюжете и психологии персонажей?

В «Тени сомнения» Хичкока дядя Чарли ведет племянницу в «душный прокуренный» бар. Почему? Спектр потенциальных подтекстов в таком пространстве достаточно широк, но, когда мы видим эту сцену в фильме или читаем сценарий, одни варианты подтекста реализуются, а другие нет. Дядя Чарли кажется человеком приличным, однако племянницу ведет в заведение, которое приличным не назовешь. У нас может закрасться подозрение, что дядя Чарли отъявленный мерзавец и будет приставать к девушке, но ни в сценарии, ни в фильме на такую вероятность указаний нет. Возможно, он ведет ее в этот бар, чтобы девушка ощутила, что не так уж искушена в жизни, как думает, и поняла, как плохо она знает реальную жизнь. Дядя Чарли боится, что племянница догадывается насчет убийств, а если так – пусть осознает, насколько ее суждения о жизни и людях расходятся с действительностью. Из происходящего в этой сцене можно заключить, что такая мотивация у дяди Чарли действительно присутствует. Он разговаривает с племянницей как с несмышленышем.

ДЯДЯ ЧАРЛИ: Ты, значит, чего-то наслушалась? То есть ты теперь такая умная девочка, которой кое-что известно. Но ты пока мало в чем смыслишь.

Слова «девочка» и «ты пока мало в чем смыслишь» отражают его отношение. Однако затем он пробует сменить тактику и, наоборот, подчеркнуть, что племянница уже достаточно взрослая и хорошо все понимает: люди совершают ошибки, но эти ошибки не ее ума дело.

ДЯДЯ ЧАРЛИ:…И если тебе обо мне что-то наговорили, надеюсь, у тебя хватит ума не обращать внимания.

Дядя Чарли переключается с одного подтекста на другой, пытаясь воздействовать на племянницу любыми способами, лишь бы она не угадала, а главное – не выдала правду о нем. Прокуренный бар играет ему на руку потому, что это такое темное место для взрослых, к которым он якобы и причисляет Чарли-младшую.

И в «Посланнике», и в «Повелителе бури» есть сцены в продуктовом магазине. Продуктовый магазин – это быт, обычные житейские дела. Все то, чего нет на войне. В «Повелителе бури» поход в магазин побуждает персонажа вернуться на войну, где можно умереть в любой момент, но есть четко обозначенные обязанности и он знает, что ему делать.

Тюремная камера в «Молчании ягнят» дает нам немало сведений о Ганнибале Лекторе. Согласно описанию, там «немногочисленная прикрученная к полу мебель, много книг в мягких обложках и газет. На стенах мастерски выполненные подробные рисунки – в основном городские европейские пейзажи углем или восковыми мелками».

Судя по книгам и рисункам, Лектору хочется быть где-то в другом месте, то есть выбраться отсюда. Кроме того, мы догадываемся, что он образован и много путешествовал. У него есть художественные способности. И этот адский замес в одном персонаже – художник и людоед – порождает у зрителя суеверный ужас от его злодеяний.

Иногда мы чувствуем, что место действия «нагружено» подтекстом, и подозреваем подвох, но какое-то время, прежде чем подтекст прояснится, автор держит нас в неведении. Стратегия действенная, особенно если мы и вправду пытаемся разгадать интригу, а не просто недоумеваем. Действие «Бесславных ублюдков» начинается на идиллической французской ферме. Мы видим машины вдалеке. Они приближаются. Приезжает нацистский офицер с солдатами. Все вежливы и учтивы, садятся за стол, разговаривают, пьют. Вроде бы все прекрасно, но что-то здесь настораживает. Несмотря на учтивость немецкого офицера, мы чувствуем угрозу по отношению к фермеру и его дочерям. Подтекст насыщенный. Ощущается что-то гнетущее, скрытность, недосказанность. «Что здесь творится? – гадаем мы. – Что-то ведь происходит?» И только потом нам открывается подтекст: в подвале дома хозяева прячут еврейскую семью. Вот теперь, когда нам показывают этих людей и мы осознаем подлинный смысл происходящего, подтекст становится текстом.

Нередко визуальная метафора проходит через весь фильм, снова и снова напоминая нам, в чем подлинный смысл истории. «Шоколад», «Как вода для шоколада» или «Пир Бабетты» повествуют не только о еде, но о любви, о жизни и ее ценностях. Даже праздничная трапеза, демонстрируемая Скруджу в «Рождественской истории», – это метафора жизненного пира, которого Скрудж себя лишает.

Иногда визуальная метафора просто раскрывает нам значение происходящего. Из фильма «На Западном фронте без перемен» мы помним знаменитый кадр с растоптанным в грязи цветком. Именно это и делает война – топчет и уничтожает все прекрасное.

Снос или строительство дома в фильме может знаменовать рост или деградацию персонажа. В картине «Жизнь как дом» в постройке дома воплощается физическое угасание Джорджа Монро от смертельной болезни – и в то же время она отражает его духовное рождение.

Иногда контекстом служит исторический период, к которому относятся события. В «Белой ленте» действие происходит в канун Первой мировой войны, и велосипед символизирует неумолимую поступь новой эпохи.

В «Новых временах» часы напоминают о беге времени и происходящих переменах. О наступлении перемен говорит и закрытие кинотеатра в «Последнем киносеансе». В «Гладиаторе» Максимус гладит пшеничные колосья, шагая через поле. Смех детей вдалеке олицетворяет для него дом, по которому он тоскует и который надеется отвоевать.

В «Лестнице Иакова», когда Джейкоб принимает факт собственной смерти, его ведет вверх по лестнице сын, погибший несколькими годами ранее. Уход в сияние на вершине лестницы означает вознесение души к свету Господа. Кроме того, этот образ вызывает в памяти библейскую лестницу Иакова, ведущую на небеса, к Богу. У кого-то могут возникнуть ассоциации с Джеком и бобовым стеблем из народной английской сказки и еще одной лестницей, ведущей к богатству и благу.

Источником ассоциаций с теми или иными предметами и визуальными образами нам служат жизненный опыт и впечатления, так же как и коллективное бессознательное. С годами предметы и образы обрастают дополнительными смыслами, и авторы могут пользоваться ими, чтобы пробудить у зрителя нужные ассоциации.