Бернар Вербер - Энциклопедия абсолютного и относительного знания

Другое дело муравьиная цивилизация: она развилась в присутствии своих главных хищников. В результате этому насекомому постоянно грозит опасность. Оно знает, что преодолело только половину пути, ведь любой, даже самый глупый зверь может одним движением лапы уничтожить плод многих тысяч лет изощренного опыта.

Порой, совершая летнюю прогулку, я спохватываюсь, что чуть не наступил на какую-нибудь букашку. Приглядевшись, я убеждаюсь, что это муравьиная матка. Если есть одна, то поблизости их тысячи. Они валяются в причудливых позах, раздавленные человеческими башмаками или разбившиеся о ветровые стекла автомобилей. Они так утомлены, что не управляют своим полетом. Сколько муравейников уничтожаются летом на шоссе простым взмахом щетки на ветровом стекле?

Наблюдая за муравьем, нельзя не прийти к мысли, что единственная его мотивация – стремления, противоречащие его собственному существованию. Оторванная голова стремится и дальше приносить пользу, кусая врагов за лапки или разрезая зернышко; торакс сам по себе пытается преградить путь врагам.

Самоотречение? Фанатичная преданность своим? Вызванное коллективизмом отупение?

Нет, муравей способен и к жизни в одиночестве. Ему ни к чему свора, он может поднять бунт.

Почему же он жертвует собой?

На моей теперешней стадии познаний я бы ответил, что это происходит от скромности. Кажется, для него самого собственная смерть – не такое важное событие, чтобы отвлечься от дел, занимавших его несколько секунд назад.

Общность между человеческим мозгом и муравейником можно передать голографическим изображением.

Что такое голография? Взаимное наложение световых волн, которые, будучи собранными и помещенными под определенным углом, создают впечатление объемного изображения.

Оно существует везде и одновременно нигде. Создается новое, третье измерение – иллюзия рельефа.

Каждый нейрон нашего мозга, каждая особь в муравейнике содержат весь объем информации. Но для возникновения сознания, «рельефной мысли» необходим коллектив.

Что может быть чище мухи? Она постоянно умывается, это для нее не долг, а необходимость. При малейшем загрязнении одной антенны, одной фасеты она никогда не найдет пищи и никогда не увидит руку, занесенную, чтобы ее прихлопнуть. Чистота у насекомых – важнейший фактор выживания.

Самая распространенная организационная система у людей – сложная иерархия управленцев, обладателей власти, распоряжающихся горсткой творцов, чьи результаты часть управленцев, «коммерсанты», потом присваивает, прикидываясь распространителями. Управленцы, творцы, коммерсанты – три касты, соответствующие у муравьев рабочим, солдатам и обладателям половых признаков.

Борьба Сталина и Троцкого в начале XX века прекрасно иллюстрирует переход от системы, выгодной творцам, к другой, выдвигающей вперед управленцев. Заговорщик Сталин устранил математика Троцкого, создавшего Красную армию. Страница была перевернута.

Прогресс в стратах общества ускоряется, когда получается соблазнять, вербовать убийц, дезинформировать, а не когда разрабатываются новые концепции и цели.

Что может быть отраднее, чем перестать думать? Прервать, наконец, этот бурный поток более-менее полезных, более-менее важных мыслей. Больше не думать! Это как умереть, но остаться жить. Быть пустотой. Вернуться к высшим началам. Быть даже не тем, кто ни о чем не думает, а вообще ничем. Быть ничем – вот благородное стремление.

(34-й эксперимент.) Мне удалось определить несколько молекул муравьиной коммуникации при помощи масс-спектрометра и хроматографа. На этом основании я занялся химическим анализом коммуникации между самцом и рабочим муравьем, зафиксированной в 10 часов вечера. Самец нашел хлебную крошку. Вот его сигнал:

– Метил-6

– Метил-4 гексанон-3 (2 испускания)

– Кетон

– Октанон-3

И снова:

– Кетон

– Октанон-3 (2 испускания).

Контакт двух цивилизаций – это всегда деликатный момент. Среди таких случаев можно отметить историю африканских чернокожих, вывозившихся с родины и обращавшихся в рабство.

Большинство будущих рабов жило в глубине континента и никогда не видело моря. Соседний царек начинал без видимой причины воевать с ними, но не убивал, а пленял, заковывал в цепи и гнал к океанскому берегу.

Там они обнаруживали две непостижимые вещи: 1) бескрайнюю водную гладь; 2) белокожих европейцев. Моря они не видели своими глазами, но знали из сказок, что это страна мертвых. Белые же были для них инопланетянами, они странно пахли, имели странного цвета кожу и странно одевались.

Многие умирали от страха, многие, обезумев, прыгали с борта в воду и шли на корм акулам или тонули. Выживших ждал сюрприз за сюрпризом. Что они видели? Например, белых, пьющих вино. Они не сомневались, что это кровь таких же, как они, чернокожих страдальцев.

Комар – насекомое, с которым у человека чаще всего возникает дуэль. Любому из нас случалось прыгать по кровати в пижаме с тапкой в руке, таращась на белый потолок.

Неизбывное взаимное непонимание! Но зуд вызывает всего лишь дезинфицирующая слюна из комариного хоботка. Если бы не эта слюна, место укуса могло бы воспалиться. И учтите, комар всегда старается выбрать место для укуса между двумя точками восприятия боли!

Имея дело с людьми, комар усовершенствовал свою стратегию. Он научился скорости, осторожности, стремительности взлета. Его все труднее обнаружить. Некоторые смельчаки последнего поколения без колебаний прячутся у жертвы под подушкой. Они открыли для себя принцип из «Похищенного письма» Эдгара Аллана По: не у себя под носом, а в потайных уголках.

Где лучше иметь скелет – внутри тела или снаружи? Наружный скелет, как у некоторых насекомых, образует защитный корпус. Плоть не подвергается опасности. Но если корпус проткнуть, нанесенные повреждения неисправимы. Когда скелет представляет собой хрупкий каркас внутри туловища, трепещущая плоть остается открыта для любой агрессии. Раны множественны и не заживают. Но именно эта хрупкость укрепляет мускулы и делает стойкими покровы. Плоть эволюционирует. Я видел людей, выковавших себе силой мысли «интеллектуальные» панцири, предохраняющие своих носителей от неприятностей. Такой человек выглядит более стойким, чем средний экземпляр, говорит «мне плевать» и над всем смеется. Зато когда панцирь оказывается бесполезным, повреждения ужасны.