И Попов - Пути в незнаемое

…Вначале у Павла Ивановича — так назову одного из приобретенных там друзей — особых оснований для беспокойства, как ему казалось, не было. Подумаешь, внутриглазное давление несколько повышено, но ведь врач районной поликлиники сказала, что заболевание, по ее мнению, — глаукома — в самой начальной стадии: необходимо только лекарство, а об операции пока и думать не следует. И Павел Иванович уехал в отпуск. Но через некоторое время он ощутил в левом глазу что-то вроде жжения, потом начались головные боли, но и они его не насторожили. Знакомые, а они, как известно, всегда все знают — особенно когда речь идет о болезнях, — советовали обратиться за консультацией в клинику профессора Федорова. Увы, дела, заботы — не до того было. И опомнился он только тогда, когда до беды остался буквально шаг. Получив наконец направление из Министерства здравоохранения РСФСР, Павел Иванович пришел в поликлинику института.

Лидия Александровна Гришина, заместитель главного врача, «хозяйка большого дома» — нынешняя поликлиника расположилась на четырех этажах девятиэтажного современного здания, — тут же направила заметно оробевшего Павла Ивановича на обследование: проверить остроту зрения, поле зрения, внутриглазное давление, определить характер оттока внутриглазной жидкости.

Консультировала его Нелли Тимофеевна Тимошкина. Помню, как внимательно она читала историю болезни Павла Ивановича. Изучала диаграммы поля зрения — оно оказалось предельно сужено. Снова вернулась к показателям оттоков внутриглазной жидкости. И только потом заговорила с пациентом о своих опасениях. «В левом глазу у вас отслойка сетчатой оболочки и как следствие — вторичная глаукома. В правом… но лучше не будем торопиться и сделаем дополнительные исследования».

Павел Иванович говорит о глазных каплях. Ему кажется, что зрение у него не ухудшилось. Еще раз просмотрев анализы, Нелли Тимофеевна снова усаживает пациента перед щелевой лампой и, увы, наконец, вписывает в историю болезни сигнал тревоги: в правом глазу — расслоение сетчатки. Подтвердить диагноз или отвергнуть можно с помощью ангиограммы, серии снимков кровеносных сосудов глаза.

В кабинете ангиографии стены увешаны фотографиями. Кажется, что снимки похожи один на другой как две капли воды. Но для офтальмологов двух похожих снимков тут нет. Одна веточка сосуда потоньше, другая — потолще, одна направлена чуть левее, а другая, казалось бы такая же, находится ниже.

И щелевые лампы в кабинете особые, в них вмонтирован фотоаппарат. Павлу Ивановичу расширяют зрачок, вводят в кровь контрастирующее вещество, и Ольга Петровна Панкова приступает к своему делу. Прошу разрешения посмотреть в окуляры лампы. Вижу, как под действием красителя меняется привычный розовый фон глазного дна. Возникает голубоватая дымка, в которой колышутся как бы стебли каких-то растений. Это и есть кровеносные сосуды глаз. Вводимое вещество просачивается через стенки больных сосудов — только больных: в этом суть, поэтому их и можно отличить от здоровых. К сожалению, у Павла Ивановича явная патология в обоих глазах.

Теперь — шестой этаж, кабинет функциональной диагностики.

Робот, небольшая, приземистая машина с рядами цветных кнопок, соединена с кабиной для пациента. Приготовления закончены. Врач, попеременно нажимая на кнопки-клавиши, задает машине десятки вопросов о состоянии сетчатки Павла Ивановича. На экране машины появляется ярко-зеленая прерывистая линия — сигнал готовности. Робот отвечает на первый вопрос, затем стирает ответ и переключается на второе задание. На специальном устройстве карандаш вычерчивает синусоиды. Линия пошла вверх, достигла пика, спустилась вниз, снова устремилась вверх. Пока не получен ответ на все вопросы, робот не отступает от заданной программы. Синусоиды суммированы. Диагноз, увы, подтвержден.

Последний этап — консилиум.

Павел Иванович лежит на каталке — так лучше видно глазное дно. Зеркальце офтальмоскопа, позволяющее увидеть расположение и глубину патологического очага, подтверждает: да, слева отслойка сетчатки и вторичная глаукома. В правом глазу — расслоение сетчатки. Насколько было бы легче, если бы больной попал сюда хотя бы на полгода раньше. Тогда прикрепили бы ему сетчатку лазерным лучом, сделали бы коагуляцию — и осталась бы одна антиглаукоматозная операция. После нее через пять дней пациент вышел бы из клиники. Теперь все сложнее. Но спасать-то зрение нужно.

Оперировать Павла Ивановича взялся Валерий Дмитриевич Захаров. Отслойка сетчатки, да еще случай, казалось бы, безнадежный, — это обычно его удел. Он считает, что, если зрительный нерв не поврежден, нужно пробовать непременно.

Дан наркоз. Руки ловко выделяют одну из прямых мышц глаза. Чтобы ликвидировать отслойку, необходимо произвести так называемое наружное пломбирование склеры, протянув «пломбу» под все четыре прямые мышцы и тем самым сдавив задний полюс глаза. Зафиксирована первая мышца. Вторая. Третья. Четвертая. Захаров проталкивает под них «шнур», подтягивает, чтобы он плотно прилег, отрезает лишнее, сшивает концы.

Теперь главное. Верхний свет погашен, операционный микроскоп на время отодвинут. Захаров встает, в левой руке у него лупа, на голову ему надевают офтальмоскоп, медсестра протягивает почти невидимую полиэтиленовую перчатку. И, постоянно сверяясь со схемой глазного дна, предупредительно перед ним положенной, Захаров метит раствором бриллиантовой зелени место отрыва сетчатки и тотчас вводит в оболочки газ — нерастворимый органический газ с большим молекулярным весом.

…Больного повернули лицом вниз — в таком положении газовый пузырь, всплывая, прижмет сетчатку к сосудистой оболочке глаза.

Но и это не все. Еще этап — криопексия. Сетчатку примораживают с помощью жидкого азота.

На таких операциях бывало всякое — поднималось внутриглазное давление, происходило выпадение стекловидного тела. А глаз вскрыт — в таких случаях «промедление смерти подобно». В тот час никто не помнил этого так ясно, как Захаров. Но лицо у него было довольное. Он проверял, как прилегла сетчатка, все ли в порядке, хорошо ли прижал ее газ. Да, хорошо — сетчатка распрямилась, на ней ни складочки.

Очнулся Павел Иванович в палате. Два дня пролежал на спине. На третий день его подняли. Еще неделю он ходил по отделению с заклеенным глазом. Затем был выписан домой с наказом через десять дней вновь показаться врачам. Через два месяца ему разрешили читать. А спустя еще некоторое время он очутился в отделении лазерной хирургии. Заведующему этим отделением кандидату медицинских наук Александру Дмитриевичу Семенову предстояло заняться его правым глазом.