Тайны жизненной энергии

«Западные авторы именуют ламами всех представителей ламаистского духовенства без различия. В Тибете дело обстоит иначе. На титул ламы (верховного владыки) имеют право исключительно сановники культа, как-то: тулку — настоятели больших монастырей и лица из духовенства, обладающие высокими учеными степенями. Все остальные монахи, даже удостоенные высшего посвящения в сан гелонга, — только простые трапа, то есть ученики. Однако принято из вежливости при непосредственном общении в разговоре относить титул лама ко всем монахам зрелого возраста.

Главным источником доходов для всех монахов является отправление религиозных церемоний. Как известно, чистый буддизм запрещает все религиозные обряды. Ученые ламаисты с готовностью признают собственную бесполезность во всем, что относится к духовному просветлению ближних: последнее достигается только духовной тренировкой (усилием духа). Несмотря на это, большинство из них одобряет некоторые обрядовые церемонии, преследующие другие цели, например, исцеление недугов, материальное благосостояние, подчинение злых духов и руководство душами умерших на том свете.

Отправление погребальных церемоний — основное служение горных монахов в Гималаях. Нужно сказать, что они относятся к своим обязанностям очень ревностно, с усердием, даже с удовольствием.

Дело в том, что похоронные обряды включают одно или два пиршества, предлагаемые всей братии монастыря, прихожанином которого покойный был при жизни. Кроме того, трапа, отправляющие обряд в доме покойника, получают в качестве гонорара подарки деньгами и натурой. Крестьяне-священнослужители в лесных монастырях — бедняки и обычно недоедают. Порой им трудно бывает сдержать радостную дрожь при известии о смерти какого-нибудь местного богача, обещающей несколько дней роскошной жизни.

Людям, умудренным опытом, в подобных случаях удается скрывать свои чувства, но простодушие мальчуганов-послушников, стерегущих стада в лесах, бывает очень забавным.

Однажды я села полдничать поблизости от группы монашков-пастушков. Вдруг до нас донеслось тягучее завывание трубы, значительно ослабленное расстоянием.

В мгновение ока занятые игрой мальчишки замерли и насторожились — неподвижные, внимательные. Снова раздался тот же звук. Дети поняли.

— Похоронные трубы, — сказал один из них.

— Кто-то умер, — заметил другой.

Они замолчали, переглядываясь. Их глаза сияли. Они улыбались с понимающим видом.

— Будем есть мясо, — пробормотал один из малышей.

Счастливая случайность помогла мне узнать, каким образом священнодействующий лама извлекает души из тел умерших и направляет их на том свете на путь праведный.

В тот день, возвращаясь с прогулки через лес, я вдруг услышала отрывистый пронзительный звук, не похожий на крик ни одного из известных мне животных. Через несколько минут тот же звук повторился еще два раза. Я пошла, потихоньку в том направлении, откуда он доносился.

Я увидела двух монахов. Они сидели на земле под деревьями с опущенными долу глазами, в позе глубокой медитации.

— Хик! — закричал один из них необыкновенно пронзительной фистулой. — Хик! — через несколько мгновений повторил другой.

И они продолжали кричать, не разговаривая, не шевелясь, делая между выкриками долгие паузы. Монахи издавали этот вопль с очевидным усилием, будто поднимая его из самой глубины своей утробы. Через некоторое время один из них поднял руку к своему горлу.

Еголицо выражало страдание. Он отвернулся и выхаркнул струйку крови. Его товарищ сказал несколько слов, которые я не расслышала.

Ничего не отвечая, монах встал и направился к шалашу. Тогда я заметила у него на темени в шевелюре длинную, торчащую дыбом соломинку. Что означало это украшение?

Едва завидев Давасандюпа (переводчик А. Дэви-Нил, прикомандированный к ней самим Далай-ламой XIII), я засыпала его вопросами: что делали эти люди, почему они издавали такой странный звук.

— Этот вопль, — объяснил мне толмач, — ритуальное восклицание. Его издает священнодействующий лама возле только что испустившего дух покойника, чтобы освободить его душу и заставить покинуть тело через отверстие, образуемое на темени в результате магического словосочетания.

— Только лама, перенявший от опытного учителя умение произносить «хик» с надлежащей интонацией и энергией, может действовать успешно. Совершая обряд перед трупом, он добавляет еще «пхет» после «хик». Но ему нужно очень остерегаться произносить «пхет», когда он только упражняется, как те монахи в лесу. Соединение этих двух словосочетаний влечет за собой необратимое отделение от тела, и, стало быть, если лама правильно произнесет их в одиночестве, он немедленно умрет. Во время настоящего священнодействия опасность ему не угрожает, потому что он выступает от лица мертвеца, просто ссужая ему свой голос. Влиянию магического звукосочетания подвергается не лама, а покойник.

После того как опытный наставник передал ученикам учение извлекать дух из телесной оболочки, им остается только выучиться издавать звук «хик» с правильной интонацией. Эту цель можно считать достигнутой, если воткнутая в голову соломинка стоит прямо и не падает в течение какого угодно времени. И действительно, правильное произношение «хик» образует небольшое отверстие на темени черепа, куда и вставляется соломинка. У мертвеца это отверстие бывает гораздо больше, иногда в него можно даже засунуть мизинец».

Как правило, невежды думают, будто буддисты верят в перевоплощение, даже в метемпсихоз (то есть в переселение душ из одного тела в другое). Но они заблуждаются. На самом деле буддизм учит, что энергия, полученная в результате духовной и физической деятельности какого-либо существа, порождает после его смерти новые явления духовного и физического порядка.

На эту тему существует множество хитроумных теорий, и, по-видимому, мистики Тибета трактуют вопрос о смерти глубже, чем большинство других буддистов.

Философское мировоззрение доступно только избранным. Эта истина не требует подтверждений. Что касается толпы, то сколько бы ни повторяла она ортодоксальный символ веры: «Все соединения непостоянны, никакого «Я» не существует» — она продолжает цепляться за более простое верование в неопределенную сущность, странствующую из мира в мир, перевоплощаясь в различные формы.

Но тем не менее, ламаисты представляют себе условия этих странствий своеобразно, значительно расходясь во взглядах с единоверцами южных стран: Цейлона, Бирмы и т. д. По их мнению, проходит более или менее длительный период времени между смертью и мгновением, когда умерший возрождается среди того или иного из шести признаваемых ими видов живых существ.