Вальтер Шайдель - Великий уравнитель [litres]

Так у нас остается то, что иногда считается одним из самых мощных средств компрессии: экономическое развитие. С первого взгляда представление о том, что увеличение национального богатства сокращает неравномерное распределение доходов, кажется правдоподобным: в конце концов, в богатейших экономиках мира сегодня наблюдается гораздо меньший уровень неравенства, чем несколько поколений назад, а также в сравнении с менее развитыми странами. Но все не так просто, как кажется. Если бы у нас имелись более доступные данные для богатых нефтью государств, таких как страны Персидского залива, то мы бы, несомненно, наблюдали там более высокие уровни неравенства, особенно если учитывать иностранных резидентов. Таким образом, нам нужно оценить любые ассоциации между высоким среднедушевым ВВП и умеренным неравенством, исключив экономическое развитие, в сильной степени зависящее от экспорта ресурсов. Но это затруднение меркнет по сравнению с проблемами, возникающими в силу того, что экономическое развитие богатых западных стран, а также таких стран, как Япония, Южная Корея и Тайвань с относительно невысоким неравенством доходов, определялось крупными насильственными потрясениями первой половины XX века и экономико-политическими последствиями этих войн. Попросту говоря, хотя в настоящем времени эти общества богаты и одновременно имеют не особо высокий уровень неравенства, последний факт не обязательно проистекает из первого. Принимая во внимание суровый характер трансформационных потрясений и их многогранное влияние на общее социальное, политическое и экономическое развитие, приходится признать, что вопрос о том, насколько уровень неравенства определяется экономическим ростом и среднедушевым производством как таковыми, становится довольно бессмысленным [499].

Далее я буду рассматривать роль экономического развития в сокращении неравенства доходов двояким образом: анализируя утверждения о том, что среднедушевой ВВП сам по себе систематически коррелирует с показателями неравенства, и рассматривая регионы мира, не вовлеченные в конфликты 1914–1945 годов – или до 1970-х годов, если считать коммунистические революции в Азии, – точнее, не вовлеченные в конфликты в той степени, в какой в них были включены большинство богатых стран Запада и крупные регионы Азии: Африку, Ближний Восток и прежде всего Латинскую Америку.

Классическая формулировка идеи о том, что неравенство доходов связано с экономическим развитием и обуславливается им, принадлежит экономисту, лауреату Нобелевской премии Саймону Кузнецу. В 1950-х годах Кузнец, первопроходец в области исследования неравенства доходов в Соединенных Штатах, предложил намеренно простую модель. Экономические достижения за пределами традиционного аграрного режима изначально повышают неравенство, когда средние доходы все чаще – и возможно, значительно более неравномерно – распределяются в городах, чем в сельской местности; урбанизация увеличивает долю городского населения и вес городского сектора национальной экономики, тем самым увеличивая разницу доходов и заодно общее неравенство. Как только большинство населения переходит в неаграрный сектор, различия сокращаются, и этот процесс усиливается благодаря росту политической власти городских рабочих. Тот же фактор, в свою очередь, ограничивает разуравнивающий эффект более высоких размеров сбережений богатых посредством таких фискальных мер, как налогообложение, инфляция и контроль над оборотом капитала. В результате, выражаясь словами самого Кузнеца,

можно представить себе долгие качели в неравенстве, характерные для долгосрочной структуры доходов: расширение на ранних стадиях экономического роста во время перехода от доиндустриальной к индустриальной цивилизации было самым стремительным; затем разрыв на время стабилизировался, а на последних стадиях наблюдается сужение.

Стоит отметить, что Кузнец придавал важное значение политическим факторам, особенно влияющим на общее неравенство доходов после налогообложения и отчислений: фискальным мерам и социальной политике, которые

в сужении неравенства доходов… должны были подчеркнуть нисходящую фазу долгих качелей, способствуя обращению тренда в долгосрочном расширении и сужении неравенства доходов.

И все же в его модели даже этим факторам предшествуют логически обуславливающие экономические изменения; по этой причине

долгие качели неравенства доходов следует рассматривать как часть более широкого процесса экономического роста.

Сам Кузнец смиренно характеризует свой вклад следующим образом:

Возможно, 5 % эмпирической информации и 95 % спекуляций, отчасти затуманенных самообманом… ряд интуитивных выводов, требующих дальнейшего исследования,

однако эта модель впоследствии обрела широкое признание. Она стала популярной не только благодаря своему, как несколько язвительно выражается Пикетти, оптимистичному настрою и тому, что предлагало капиталистическим экономикам «хорошие новости в разгар холодной войны», но и из-за кажущегося хорошего соответствия растущему корпусу эмпирических данных из разных частей света, которые самому Кузнецу были еще недоступны [500].

Совокупность данных по разным странам, сопоставляющих среднедушевой ВВП и показатели неравенства, обычно коэффициент Джини распределения доходов, как будто служат поразительным подтверждением предсказания Кузнеца. Применяемая к глобальным наборам данных и выраженная в диаграмме, эта процедура обычно дает перевернутую U-образную кривую. В странах с низким доходом, как правило, наблюдается меньший уровень неравенства, чем в странах со средним доходом, тогда как в богатых странах неравенство вновь понижается (рис. 13.1).

Рис. 13.1. Валовой национальный доход и коэффициенты Джини разных стран, 2010

Эту центральную тенденцию для разных стран использовали как косвенное подтверждение теории, что по мере интенсивного экономического роста неравенство сначала повышается, а затем понижается. Так, ожидается, что неравенство в идеальной экономике, переживающей экономическое развитие, по мере взросления должно следовать по этой перевернутой U-образной кривой [501].

Но все же этот подход сопряжен со множеством серьезных проблем. Отдельного внимания заслуживает качество данных: обзоры, основанные на большом количестве наблюдений из разных стран мира, правдоподобны, только если они сопоставляют данные с одинаковыми степенями точности и надежности. Далеко идущие выводы можно делать только на основе сравнимых данных по разным странам, что бывает далеко не всегда. Кроме того, что еще более существенно, наборы данных, охватывающие несколько стран, лишаются своей достоверности в силу макрорегиональных особенностей. Так, появление перевернутой U-образной кривой на диаграммах в большой степени является следствием исключительно высоких уровней неравенства в странах со средним доходом двух разных регионов мира, Латинской Америки и южной Африки. Согласно обзору коэффициентов Джини 135 стран по состоянию на примерно 2005 год, латиноамериканские страны сильно сосредоточены в верхней части спектра неравенства. В то же время доля дохода богатейших 10 % для Латинской Америки в среднем составляет 41,8 % по сравнению со средними 29,5 % для всего остального мира. Если Латинскую Америку и несколько других в высшей степени неравных стран южной Африки (ЮАР, Намибия и Ботсвана) исключить или заменить стандартизированными региональными моделями, то перевернутая U-кривая с диаграмм просто исчезнет. Это верно независимо от того, измеряется неравенство коэффициентом Джини или децилями высших доходов. Для большинства регионов мира страны, радикально различающиеся по среднедушевому доходу, – от южноафриканских и южноазиатских стран с низким доходом до стран Азии и Восточной Европы со средним доходом и развитых стран с высоким доходом, – часто группируются в диапазоне коэффициента Джини 0,35–0,45. Систематической, зависимой от дохода кривой неравенства не существует. Отношение неравенства к среднедушевому ВВП в общем случае обусловлено разными факторами, особенно на высоком конце, где такая страна с высоким уровнем неравенства, как США, соседствует с Японией и европейскими странами с низким уровнем неравенства [502].