Паскаль Буайе - Анатомия человеческих сообществ [Как сознание определяет наше бытие] [litres]

Может показаться парадоксальным, что область фантазии и представления о сверхъестественном оказываются в значительной мере однообразными. Это связано с тем, что воображение не творит из ничего, ex nihilo , а перетасовывает уже существующие идеи. Работа фантазии представляет большой интерес для ученых-когнитивистов, поскольку обнажает имплицитные или подсознательные принципы, на которых (конечно, наряду со многими другими), как указывал Кант, строится наша повседневная познавательная деятельность [175] Kant, 1790. . Например, когда людей просят изобразить фантастическое животное, они начинают рисовать существо с симметричными левой и правой сторонами (но не верхней и нижней) и с органами чувств, которые ориентированы в направлении движения. Из чего можно сделать вывод, что этой областью фантазии управляют некие имплицитные правила, основывающиеся на наших представлениях о реально существующих животных [176] Ward, 1994, 1995. . Это верно и по отношению к вымышленным существам в художественной литературе и мифах, и даже для жанров, где люди стремятся раздвинуть пределы воображаемого, таких как научная фантастика и фэнтези.

Несмотря на причудливость деталей, многие сверхъестественные представления строятся очень просто, обычно сочетая две группы несопоставимых элементов. В первую из них входят открытые нарушения привычных ожиданий (человек проходит сквозь стены, статуя пьет молоко). Другая группа – это набор наших ожиданий, относящихся к воображаемому существу (у призрака есть чувства, память и намерения, волшебная статуя сделана из дерева, имеет вес и не может находиться в разных местах одновременно). Мы обычно фокусируем внимание на том, что противоречит нашим интуитивным представлениям, и прямо описываем это. То, что подкрепляет наши интуитивные представления, как правило, не поясняется и остается невысказанным [177] J. L. Barrett, 2000; J. L. Barrett and Keil, 1996; P. Boyer, 1994. .

Говоря точнее, образы сверхъестественного сочетают очевидные нарушения и неявное подтверждение так называемых интуитивных онтологий – набора ожиданий, которые у нас имеются по отношению к таким сферам реальности, как одушевленные сущности, личности, живые существа, рукотворные и природные объекты [178] P. Boyer and Barrett, 2005. . Например, специализированные системы интуитивных умозаключений распознают определенные типы движения как характерные для живых существ, что автоматически вызывает представление, будто такое движение вызывается чьими-то собственными намерениями, происходит «по чьей-то воле». В случае когда объект опознается как искусственный, другие системы пытаются определить его назначение. Поведение окружающих нас людей вызывает к действию наши системы интуитивных умозаключений, которые создают картину их возможных намерений и представлений. Все это происходит автоматически и в значительной мере бессознательно – нам становятся известны только результаты таких расчетов [179] L. Hirschfeld and Gelman, 1994; Spelke, 2000. .

Особое внимание к сверхъестественным образам связано с явным нарушением наших интуитивных ожиданий (человек проходит сквозь стены, статуя пьет молоко). Но в значительной мере эти образы делает полезными работа тех интуитивных ожиданий, которые не нарушаются (призрак сохраняет память, статуя стоит на своем месте). Если бы у нас не было этих фоновых допущений, сверхъестественные образы быстро утратили бы всякую пользу – представьте себе призрака без памяти или статую без места. Несколько экспериментальных исследований показали, что подобные сочетания ограниченного количества контринтуитивного материала при преобладающем сохранении всех прочих интуитивных ожиданий производят наибольшее впечатление и запоминаются лучше, чем другие комбинации идей [180] J. L. Barrett, 1998; J. L. Barrett and Keil, 1996; J. L. Barrett and Nyhof, 2001; P. Boyer and Ramble, 2001; Gregory and Greenway, 2017. .

Из этого следует, что при прочих равных условиях подобные идеи и образы распространяются лучше, чем другие варианты, и становятся тем, что мы называем культурными представлениями, которые люди одной группы воспринимают сходным образом. Таким же образом связь между системами интуитивных умозаключений и представлениями о сверхъестественном объясняет сходство последних во всем мире. Сверхъестественное основывается на простых и ограниченных поправках интуитивных ожиданий, которые являются частью нашей мыслительной деятельности, сформировавшейся в ходе эволюции, и в умах всех людей такие поправки проявляются примерно одинаково. Антропологи и историки привыкли считать, что область сверхъестественного представляет собой специфический культурный конструкт, поскольку кажется, что он требует особой идеи «естественного», лишь по сравнению с которой летающие деревья и пьющие статуи окажутся в некотором смысле за ее пределами. Однако лишь очень в немногих культурах, таких как Китай или Древняя Греция, людей занимали систематические, явные размышления о том, что значит естественное, природное и к чему применимы общие законы природного мира [181] Lloyd, 2007. . Однако здесь главное не прямо формулируемые размышления о природе вещей, а интуитивное понимание физического и социального окружения. Говорящее дерево или невидимый козел привлекают внимание не из-за наших понятий о том, что естественно и что нет, а из-за нарушения типичных для человеческого познания интуитивных ожиданий относительно физических объектов и биологических процессов [182] P. Boyer, 2000b. .

Разнообразие сверхъестественного, безусловно, захватывающе интересно и заслуживает изучения, поскольку обнажает нарушение скрытых, глубоко укорененных понятийных принципов. Но одна из причин, по которой это привлекает внимание антропологов и историков, состоит в том, что большинство идей, обычно называемых религиозными, относят к сфере их исследований. Ограниченный набор представлений о сверхъестественном формализован и кодифицирован в рамках того, что называют религиозными традициями, культами, примитивными религиями и т. д.

Здесь будет полезно привести несколько примеров. Взять, например, культы предков, которые встречаются практически во всех небольших сообществах, особенно среди земледельцев и скотоводов. Люди вступают в воображаемые отношения со своими предками, которые время от времени требуют жертвоприношений, а также соблюдения традиционных норм и нравов. Считается, что умершие в виде бестелесных духов пребывают в переходном мире между живыми и мертвыми и могут причинить серьезные неприятности именно из-за своей тоски по миру, который оставили. Превращение неустойчивого пугающего призрака в надежного консервативного предка – распространенный в таких сообществах ритуал перехода – например, устраиваемых во многих местах мира вторых похорон, когда останки переносят в место окончательного упокоения [183] M. Bloch and Parry, 1982. .