Константин Сонин - Когда кончится нефть и другие уроки экономики [litres]

В случае с коммерческой компанией, которой долгое время управлял ее основатель, ситуация чем-то напоминает монархию. Успех и рост этой компании – гарантия того, что ее владелец и директор в одном лице находится на своем месте, иначе он не выжил бы в конкурентной борьбе. Но ничто не вечно, и смена руководства компании столь же неизбежна, как и смена людей, находящихся у власти в стране. Как это происходит и в абсолютной монархии, чаще всего преемник управляющего семейным предприятием – его прямой потомок и наследник. Вот только способности к управлению, к сожалению, далеко не всегда передаются по наследству.

Наследники, конечно, бывают разные. Когда умер Конрад Хилтон, основатель и президент сети отелей Hilton, оказалось, что он завещал большую часть своего богатства на благотворительные цели. Его сын, Баррон Хилтон, оспорил завещание и после девяти лет борьбы добился контроля над наследством. Главным аргументом на суде было то, что всю свою жизнь он проработал над созданием сети Hilton.

У Джанни Аньелли, основателя и владельца итальянского автомобильного концерна FIAT, возникли серьезные проблемы с преемником. Единственный сын Аньелли Эдуардо не оправдал надежд отца: он не имел ни малейшего желания заниматься бизнесом, гораздо больше увлекался мистикой и религией и в конце концов покончил с собой, прыгнув с моста. Племянник Джованни, которого прочили в наследники, умер в 33 года от рака. Когда же умер и отец Джованни, младший брат основателя, клану пришлось призвать на помощь человека со стороны. Впрочем, после некоторого перерыва главой концерна стал внук Аньелли.

Для компаний, контролируемых одной семьей, характерно назначение преемника из числа ее членов. Это кажется естественным: что может быть лучшей защитой собственности, чем непосредственное управление семейными активами? Другое дело, что среди родственников может не найтись людей, обладающих менеджерской квалификацией. Знаменитый специалист по корпоративным финансам Рэндал Морк из Университета Альберты в Канаде вместе с группой коллег изучал вопрос, насколько прибыль и капитализация “семейных предприятий” отличается от компаний, у которых нет контролирующего акционера, а также что происходит с этими показателями, когда руководство семейной компанией переходит к наследнику [38] Morck R., Stangeland D. A., Yeung B. Y. Inherited wealth, corporate control, and economic growth? Published in Morck R. (ed.). Concentrated Corporate Ownership, NBER Conference Volume, Chicago: University of Chicago Press, 2000. .

Тут главная работа состоит не в сравнении показателей – это относительно просто, а в сборе данных. Даже на самых открытых рынках создать полноценную базу данных о владельцах компаний – непростая задача. Акции одной компании могут принадлежать другим компаниям, а то, в какой степени собственник компании владеет компанией, акции которой принадлежат его компании, может зависеть не только от соответствующих долей, но и от разных тонкостей в уставных документах компаний. Тем не менее данные были собраны и вывод вполне однозначен: семейные компании под руководством их основателей управляются хуже, чем аналогичные предприятия без контролирующих акционеров (и здесь тоже демократия оказывается более эффективной!), но лучше, чем такие же семейные компании, перешедшие к наследникам.

Экономисты неоднократно проверяли, как неожиданная смерть CEO влияет на показатели компании. Наиболее устойчивый результат выглядит так: если CEO был основателем компании или занимал пост руководителя очень долго, его внезапная кончина приводит к резкому росту котировок. Получается, что смерть засидевшегося в своем кресле основателя – хорошие новости для акционеров.

Точно так же смерть диктатора – хорошие новости для его подданных.

Практика семейных компаний показывает, что “удачного” наследника подыскать трудно, а опыт передачи власти преемнику в диктатурах – что это практически невозможно. В первой половине XX века это удалось турецкому лидеру Кемалю Ататюрку, во второй – вождю Северной Кореи Ким Ир Сену и сирийскому лидеру Хафезу Асаду. В начале XXI века вторая передача власти по наследству произошла в Северной Корее и Азербайджане. И все?

У Иосифа Сталина, советского лидера с середины 1920-х по 1953-й, по мнению современных историков, было несколько попыток выбрать “наследника” [39] Монтефиоре С. С. Сталин: Двор Красного монарха. М.: ОЛМА-Пресс, 2005. . Разговоры о преемнике впервые пошли в 1946 году – их, по воспоминаниям окружения, поддерживал сам вождь. Точнее, речь шла о двух кандидатах. Алексей Кузнецов, бывший первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б), стал секретарем ЦК – заместителем Сталина и, что не менее важно, партийным куратором министерств госбезопасности и внутренних дел. А председатель Госплана, центрального экономического органа государственной власти, Николай Вознесенский стал первым заместителем Сталина в Совете министров.

Два года спустя расклад стремительно изменился: от сердечного приступа умер политический патрон Кузнецова и Вознесенского, “человек номер два” в советском правительстве Андрей Жданов. На первые роли выдвинулись Георгий Маленков и Лаврентий Берия, а первые “преемники” были арестованы и убиты. В октябре 1952 года за считаные месяцы до смерти Сталин успел перетасовать “ближний круг”: в верховный орган партии попало совсем юное поколение политиков, среди которых были Михаил Суслов, Дмитрий Устинов и Леонид Брежнев, а старую гвардию попытался отстранить. Но, как это нередко бывает с единоличными правителями, не успел.

За день до смерти Сталина – тиран умирал на даче в Кунцеве, а соратники уже вовсю делили власть в Кремле – “старикам”, которые были у вершины власти уже двадцать лет (Молотову, Кагановичу и Микояну), удалось вернуть себе былое положение. Впрочем, самый большой успех выпал 5 марта 1953 года на долю второго поколения преемников – Маленкова и Берии. Первый стал премьер-министром, заняв тот пост, который занимал прежде Сталин, а второй возглавил силовое суперведомство, объединившее министерства госбезопасности и внутренних дел.

Сталинские магнаты договорились о коллективном руководстве, но договоренность просуществовала недолго. Через четыре месяца после дележа портфелей был арестован, снят со своих постов и впоследствии расстрелян Берия, через два года сняли с должности премьера Маленкова, в июне 1957-го потеряли свои позиции Молотов и Каганович, а в 1958-м, после отставки следующего премьера Николая Булганина, единоличным лидером стал Никита Хрущев.

Удивительно, что экономика страны развивалась в годы обострения политической конкуренции за пост первого лица гораздо быстрее, чем при сталинской послевоенной “стабильности”. Помогли цели, сформулированные и озвученные главой правительства Маленковым, – развитие легкой промышленности и облегчение жизни колхозников, но дело было не только в этом. Ожесточенная борьба за власть на самом верху дала возможность миллионам людей вздохнуть спокойнее, освободив от некомпетентного и жестокого контроля сталинской эпохи. После того как Хрущев в конце концов консолидировал власть, тяжелая промышленность вернула утраченную было любовь руководства, и рост снова начал замедляться.