Степан Жихарев - Записки современника

Знай, я честолюбив,

с величайшею убедительностью:

Но таковы все люди;

Царь, пастырь или вождь, герой иль гражданин,

В намереньях со мной сравнялся ль хоть один? 72 72 Разбор игры Яковлева в роли Магомета помещается невполне, потому что несколько страниц «Дневника» утрачены. 34 С. П. Жихарев

. . . справедливость старику Сахарову: он был очень хорош в роли Зопира. Это старинный актер, и двадцать лет назад публика любовалась им на московской сцене в ролях Секста, Трувора и других молодых трагических персонажей. Игра его не глубокомысленна; но приятный и звучный орган, довольно чувства, правильное, ясное произношение и большая сценическая опытность дают ему полное право на уважение и признательность публики, тем более что Сахаров без претензий и решительно играет все роли в комедиях и трагедиях, какие театральному начальству вздумается поручить ему. Роль Зопира по-настоящему должен был бы занимать Шушерин, потому что она существенно принадлежит к его амплуа; почему же он не играл ее? В трагедии первенствует Яковлев, и это Шушерину не по вкусу; однако ж Бризар, Офрен, Монвель и другие были актеры не хуже Шушерина, а между тем играли роль Зопира, когда Лекен удивлял игрою своею в роли Магомета.

Я вообразить себе не мог Боброва в роли Омара и полагал насмеяться досыта, встретив в наперснике Магомета Тараса Скоти-нина или, по крайней мере, посла мамаева. Ничуть не бывало. Бобров не только играл хорошо, но даже очень хорошо; чем чорт не шутит! Конечно, у Боброва за органом дело не станет; но чтоб он сохранить умел такое приличие, такую важность и так мастерски произносить прекрасные стихи своей роли — я никак ожидать не мог:

3 о пир

Вещай, зачем пришел?

Омар

Пришел тебя простить Великий Магомет, твою шалея древность,

Твою прошедшу скорбь и мужество и ревность,

Простер днесь длань к тебе, могущую сразить,

И я пришел и мир и благость возвестить.

3 о п и р

Но знал ли ты его здесь в полной срамоте,

Скитавшимся, в числе несчастных, в нищете?

О, как далек он был от нынешния славы!

Омар

Так! гнусной пышностью испорченные нравы,

Достоинства судить и вес давать уму Хотят в сравнении по счастью своему.

Иль мнишь ты, человек надменный и кичливый,

Что насекомое, ползущее под нивой,

И быстрые орлы, по небесам паря,

Ничто суть пред очьми небесного даря?

Все смертные равны, гордятся родом тщетно,

Лишь в добродетели различье их приметно.

Есть люди мудрые, угодные судьбе,

Что мрачны в праотцах, но славны по себе;

Таков сей человек, что избран мной владыкой И чести в свете сем достоин он великой.

Отчего бы вдруг последовала в Боброве такая перемена к лучшему? Роль Омара не бездельная и требует более соображения, нежели роль посла мамаева и предводителя гусситов, в которых,

однако ж, он ниже всякой посредственности. Эту загадку разгадал Яковлев и, кажется, верно. «Бобров, — сказал он, — везде будет хорош, где не надобно горячиться и нежничать. Бесстрастная роль Омара как раз пришлась по его таланту: у него сильный орган и ясное произношение, но чувствительности ни на грош, и потому в тех ролях, в которых не нужно развивать какой-нибудь страсти, а надобно только декламировать, наш Бобров не ударит лицом в грязь, особенно если не будет умничать». 73 73 Бобров впоследствии, по смерти Рыкалова, перешел совершенно на амплуа комических стариков и сделался, как и должно было ожидать по игре его в piö-лях «Тараса Скотинина», «Бригадира», майора в «ЧуДаках», повара в «СкупЬШ; отличным комическим актером. Позднейшее примечание. .

Ларош говорил, что по смерти Лекена трагедия «Магомет» не могла удержаться на сцене Французского театра в Париже; сколько раз ни старались возобновлять ее, все попытки были напрасны: ни один актер в роли Магомета не мог удовлетворить вкусу взыскательного парижского партера; сам Ларив играл его только два раза и с неудовольствием, единственно для Монвеля, который любил роль Сеида и был в ней превосходен. В настоящее время роль Магомета мог бы играть Тальма, но и тот не хочет о ней слышать; а в случае, если б управление, в надежде хорошего денежного сбора, непременно захотело поставить Магомета на сцену, то он предлагал принять на себя роль Сеида, а роль Магомета предоставить Сен-При. Вследствие этого отвращения первоклассных парщкских актеров от этой роли трагедия «Магомет» сделалась принадлежностью боль^ ших провинциальных театров, и сам Ларош играл его в Лионе ш Бордо. «Ваш Яковлев, — продолжал Ларош, — отличный Магомет, и я удивляюсь, comment cet homme, qui n’a rien vu et rien appris,, a-t-il pu parvenir à bien exécuter un rôle aussi fortement conçu»-

18 мая, суббота. .

Жаль, что я не знаю ни одного из восточных языков, а то> бы в Коллегии нашлось и мне дело. Илья Карлович сказывал, что теперь в Азиатском департаменте, по случаю войны с турками, много работы, и чиновники не бывают праздны. В числе этих тружеников .

по части переводов с азиатских языков есть отличные люди, как, например, коллежский советник Везиров, надворный советник Владыкин 1и коллежский ассесор Александр Макарович Худоба-шев; их не видно и не слышно, а между тем они работают, как муравьи. Последний, говорят, сверх обязанностей по службе, намерен перевести или уже переводит Шагана Чиберта и Мартина: «Любо-пытныё извлечения из восточных рукописей Парижской библиотеки о древней истории Азии». Худобашев собственно переводчик с армянского языка, так, как Дестунис с греческого, но знает хорошо и французский язык. Грекофил Гнедич отзывается о Дестунисе, которого познакомил с ним Юшневский, как о человеке, знающем в совершенстве греческий язык и разумеющем все наречия гомеровых творений. Я возразил: как же Дестунису, природному греку, не знать своего родного языка? «В том то и беда, — отвечал он, — что нынешние греки мастера только варить щук в квасу, да торговать маслинами, а до Гомера и разнородных его наречий им дела нет. Спиридон Юрьич, напротив, настоящий ученый, даром что молод: он прекрасно перевел с греческого „Военную трубу“ и прибавил к ней множество любопытных примечаний, а теперь переводит „Жизнеописание славных мужей Плутарха“ и намерен также обогатить их своими историческими и критическими замечаниями». 2

У нас в Коллегии много дельных молодых людей; но, странное дело — их-то и не видать совсем! Мне сказывали, что один из них, Федор Лаврентьевич Халчинский, предпринял перевести критическое и сравнительное описание походов Фридриха Великого и Бонапарте, сочинения Жомини. Честь ему и хвала, если он совершит этот подвиг, и военные люди скажут ему не одно спасибо. 3

У А. С. Шишкова встретил я Логина Ивановича Кутузова. Долго рассуждали они о чем-то тихомолком, покамест не соблаговолили сделать меня свидетелем своих разговоров. Едва ли не шла речь о действиях нашего флота и адмирале Сенявине: повидимому, ожидают каких-нибудь важных известий. Логин Иванович очень любезен, ласков и приветлив, а сверх того должен иметь и обширные введения, потому что целый час говорил без умолку о разных предметах ученых и литературных дельно и красноречиво. Он большой ненавистник Бонапарте; да нельзя назвать его также другом и Бен-нигсена, о котором он отзывался вскользь как о посредственном главнокомандующем. «Tel brille au second rang, qui s’éclipse au premier», — сказал он к слову о каком-то неудачном передвижении войск наших. Кутузов — сослуживец Шишкова и, кажется, пользуется его дружбою, потому что лишь только он уехал Шишков начал говорить о нем как о человеке очень умном и образованном, а сверх того и хорошем литераторе. Я удивился, не слыхав никогда, чтоб Логин Иванович был литератором, и хотя знал из списка, данного мне П. И. Соколовым, что он член Академии, но думал, что эта почесть приобретена им так же, как и другими, например, Дружининым, Колосовым и проч., и потому спросил о трудах его. «А вот видишь ли, братец, — отвечал Шишков, — он перевел множество путешествий с английского, французского и немецкого языков и, между прочим, путешествия капитана Кука, . Лаперуза и Мирса, сочинил морской атлас для плавания из Белого моря в Балтийское, издал „Основания морской тактики“ и даже написал для театра комедию „Добрый отец“. Во всяком случае эти труды полезнее плохих од и других стихотворений братца его, Павла Ивановича».