Карл Саган - Мозг Брока. О науке, космосе и человеке

Один из австралийских врачей, посетив соседнюю деревню с одним из местных жителей – информантов Гайдушека – в качестве переводчика, провел день, изучая больных куру и независимо собирая информацию. В тот же вечер он вернулся и сообщил Гайдушеку, что тот ошибался в том, что народ форе не верит в то, что духи умерших являются причиной болезни, и что он еще больше ошибался, думая, что они отказались от идеи, что причиной фрамбезии является колдовство. Люди утверждали, продолжал он, что мертвое тело могло стать невидимым и что невидимый дух мертвого человека мог войти в кожу пациента ночью через незаметное отверстие и заразить фрамбезией. Австралийские информанты даже изобразили палкой на песке внешний вид этих призрачных существ. Они тщательно нарисовали круг и несколько волнистых линий внутри. Снаружи круга, как они объяснили, оно было черное, внутри круга яркое – таков был нарисованный на песке портрет злых и болезнетворных духов.

Расспросив молодого переводчика, Гайдушек обнаружил, что австралийский врач разговаривал с некоторыми пожилыми мужчинами деревни, которых хорошо знал Гайдушек и которые часто бывали в гостях у него дома и в лаборатории. Они пытались объяснить, что форма возбудителя, вызывающего фрамбезию, была спиральной – так выглядела спирохета, которую они видели много раз в темнопольный микроскоп Гайдушека. Они согласились, что она была невидимой – ее можно быть увидеть только в микроскоп, – и когда австралийский врач стал их допрашивать, «представляет» ли она собой мертвого человека, они вынуждены были признать, что Гайдушек подчеркивал, что ее можно подхватить в результате близкого контакта с больным фрамбезией, например если спать рядом с ним.

Я хорошо помню, как первый раз смотрел в микроскоп. Сфокусировав глаза рядом с окуляром, я увидел только свои ресницы, а затем, вглядываясь дальше в темную глубину цилиндра, наконец смог посмотреть прямо вниз в трубку микроскопа и был ослеплен ярким кругом света. Некоторое время глазу нужно привыкнуть, чтобы изучить то, что находится в круге. Демонстрация, которую провел Гайдушек народу форе, оказала столь мощное влияние – в конце концов альтернативы такой конкретной реальности совершенно отсутствовали, – что многие приняли его версию, даже несмотря на невозможность вылечить болезнь пенициллином. Возможно, некоторые рассматривали спирохет в микроскоп как забавный пример мифа белого человека и мелкой магии, и когда другой белый человек пришел, чтобы спросить о происхождении болезни, они вежливо вернули ему идею, которая, как они считали, его устроит. Если бы представители западной цивилизации перестали контактировать с народом форе на пятьдесят лет, мне кажется, вполне возможно, что будущий гость, к своему удивлению, обнаружит, что народ форе, несмотря на его дотехнологическую культуру, обладает знаниями по медицинской микробиологии.

Все эти три истории подчеркивают почти неизбежные проблемы, встречающиеся при попытке узнать у «примитивных» народов их древние легенды. Можете ли вы быть уверены, что другие не приходили до вас и не разрушили первоначальное состояние туземного мифа? Можете ли вы быть уверены, что коренные жители не шутят над вами и не дурачат? Бронислав Малиновский думал, что обнаружил на Тробрианских островах народ, который не знает связи между половым актом и рождением ребенка. Когда он их спросил, откуда берутся дети, они выдали ему замысловатый миф, в котором главным образом фигурировало небесное вмешательство. Изумленный Малиновский возразил, что это совсем не так, и в свою очередь рассказал им версию, такую популярную сейчас на Западе, включая девятимесячный период беременности. «Невозможно, – ответили меланезийцы. – Ты разве не видишь вон там женщину с шестимесячным ребенком? Ее муж уплыл на другой остров, и его не было два года». Что вероятнее – что меланезийцы не знают, откуда берутся дети, или что они мягко пожурили Малиновского? Если бы какой-нибудь незнакомец необычного вида пришел в мой город и спросил меня , откуда берутся дети, мне бы точно захотелось рассказать ему об аистах и капусте. Донаучные люди – тоже люди. По отдельности они не глупее нас. Опрос информантов из другой культуры при полевом исследовании не всегда бывает легким.

Интересно, не услышали ли догоны от представителя западной цивилизации необычный новый миф о звезде Сириус – звезде, играющей важную роль в их собственной мифологии – и не вернули ли его обратно посетившему их французскому антропологу? Разве это не более вероятно, чем визит инопланетных путешественников в Древний Египет с единственным комплектом научных знаний, противоречащих здравому смыслу и сохранявшихся в устной традиции более тысячи лет и только в Западной Африке?

Слишком много оговорок, слишком много альтернативных объяснений, чтобы такой миф был надежным доказательством контакта с инопланетянами в прошлом. Если существуют инопланетяне, я думаю, гораздо вероятнее, что их обнаружат автоматические межпланетные космические зонды и большие радиотелескопы.

У ученых, как и у всех людей, есть свои надежды и страхи, они подвержены страстям и могут падать духом, и сильные эмоции могут иногда влиять на ход рассуждений и принятие здравых решений. Но наука при этом способна к самокорректировке. Самые фундаментальные аксиомы и заключения можно оспорить. Господствующие гипотезы должны пройти проверку наблюдением. Обращение к авторитету непозволительно. Все пункты аргументации должны быть ясно изложены. Эксперименты должны быть воспроизводимыми.