Элизабет Лофтус - Миф об утраченных воспоминаниях [Как вспомнить то, чего не было] [litres]

В надежде ненадолго укрыться от царящего в моем кабинете хаоса и побольше выяснить о вопросе вытесненных воспоминаний 18 августа 1991 года я полетела в Сан-Франциско на ежегодную встречу членов Американской психологической ассоциации (АПА). На той же неделе Михаил Горбачев объявил о распаде Советского Союза. Поскольку я была ребенком 1950-х и прекрасно помнила, как закрывала голову руками, прячась под деревянной партой во время учебной воздушной тревоги, мне следовало ликовать вместе со всеми остальными жителями реального мира. Но в той странной вселенной, что меня поглотила, я чувствовала изолированность и эмоциональный паралич. Я читала газеты и слушала ежевечерние выпуски новостей, улыбалась, аплодировала и соглашалась с тем, что все это просто замечательно, а потом снова погружалась в свои бесконечные размышления о вытесненных воспоминаниях. Всех вокруг беспокоил конец холодной войны, а я не могла думать ни о чем, кроме похороненных в подсознании воспоминаний о сексуальном насилии.

Ежегодная конференция АПА – это мероприятие огромных масштабов, с тысячами участников и программой, которая по толщине может сравниться с вузовским учебником. Я просмотрела график мероприятий, отметив, чьи доклады я хотела послушать и какие групповые обсуждения посетить, и набросала свое расписание на неделю. Тема одного доклада особенно меня заинтриговала. Джордж Гэнэуэй, преподаватель психиатрии в Университете Эмори и глава отделения диссоциативных расстройств в психиатрической больнице, собирался рассказать об «Альтернативных гипотезах в отношении воспоминаний о сатанинском ритуальном насилии». Как я узнала из сплетен, которыми всегда сопровождаются подобные конференции, Гэнэуэй был втянут в споры по поводу наличия связи между диссоциативным расстройством идентичности (ДРИ) и воспоминаниями о сатанинском ритуальном насилии 3. Многие из его коллег, занимающиеся врачебной практикой, пришли к выводу о том, что травматические переживания в детском возрасте могут привести к ДРИ, при котором идентичность человека расщепляется, и разные личности (эго-состояния) защищают личность-хозяйку, храня ужасные воспоминания в секрете. Гэнэуэй же придерживался мнения о том, что ДРИ очень часто гипердиагностируется, и призывал проявлять осторожность при восстановлении воспоминаний о насилии. Называя такие воспоминания «реконструкциями» и «псевдовоспоминаниями», Гэнэуэй утверждал, что жестокие сценарии кровавых ритуалов и сатанинских пыток отражают «психическую», а не фактическую реальность.

Если эти воспоминания не реальны, тогда откуда они берутся и почему пациенты столь охотно в них верят? Гэнэуэй в своем докладе назвал причиной возникновения ложных воспоминаний чрезмерное и неправильное использование гипноза. Он возложил ответственность на психотерапевтов, поражаясь, как велико число опытных специалистов, которые не сознают, насколько их пациенты предрасположены к внушению. Он объяснил, что люди с серьезными диссоциативными расстройствами легко поддаются гипнозу и внушению, имеют склонность к фантазиям и могут спонтанно войти в «трансовое состояние самогипноза», в частности во время тяжелых стрессовых разговоров (например, в ходе психотерапевтического сеанса). Общаясь с такими пациентами, наивные психотерапевты могут усиливать бредовые идеи своих клиентов и даже, сами того не замечая, взращивать в них воспоминания.

Серьезные проблемы, по словам Гэнэуэя, начинаются, когда психотерапевт увлекается появляющимися «воспоминаниями» своего пациента, принимая их за безусловную правду. В докладе он перечислил целый ряд клинических факторов, которые влияют на реконструируемые воспоминания. Это фантазии, искажение, подмена, сжатие, символизация и конфабуляция (процесс, в ходе которого человек неосознанно заполняет пробелы в памяти при помощи предположений и догадок). Добавьте в этот мистический бульон предрасположенность к внушению, высокую гипнабельность и склонность к фантазиям, и, как сказал Гэнэуэй, вы получите «винегрет из фактов, фантазий, искажений и конфабуляций», который может ввести в заблуждение даже самого опытного психотерапевта.

Плохо обученные терапевты и специалисты, у которых сложилась устойчивая система предубеждений (к примеру, «все пациенты с ДРИ пережили ритуальное насилие», «память работает как внутренний видеомагнитофон», «пациент может пойти на поправку, лишь добравшись до погребенных в подсознании воспоминаний, обнаружив и приняв травматичный опыт»), больше всего рискуют спутать факты с выдумкой. Тоном голоса, формулировками вопросов и выражением веры или недоверия психотерапевт может неосознанно подтолкнуть пациента к тому, чтобы тот счел появляющиеся «воспоминания» реальными, и тем самым усилить бредовые идеи пациента или даже внушить ему ложные воспоминания. Гэнэуэй предупреждал слушателей, что подобные психотерапевты, возможно, причиняют большой вред своим пациентам и своей профессии.

Он настойчиво твердил о наивности психотерапевтов и о необходимости проявлять «осторожность и осмотрительность». Психотерапевты должны следить, чтобы их общение с клиентами не вызывало у тех ложных воспоминаний и не подкрепляло уже существующие. Врачам следует делать все возможное, чтобы случайно не внушить пациенту воспоминания о насилии. Иногда для этого хватает предположений или ожиданий, ведь порой стоит только посеять зерно сомнения, чтобы из него выросло подробное «покрывающее воспоминание», которое служит для блокировки болезненных, но при этом относительно непримечательных детских впечатлений пациента. Фантазия о травме постепенно структурируется, и пациент начинает верить, что это настоящее воспоминание, в котором четко и логично разграничены добро и зло, что позволяет пациенту почувствовать свою «исключительность» и убедиться, что он достоин внимания и сострадания психотерапевта.

Гэнэуэй проиллюстрировал свои выводы при помощи нескольких удивительных историй. Сара, пятидесятилетняя пациентка, страдавшая ДРИ, использовала «покрывающие воспоминания» в попытке защититься от тяжелых детских впечатлений. Однажды во время сеанса внезапно появилась «Кэрри» – ее пятилетняя альтер-личность, о которой Саре до этого ничего не было известно, и описала, как чуть не стала жертвой ритуального массового убийства, произошедшего неподалеку от дома, где Сара жила в детстве. Как рассказала «Кэрри», в тот день двенадцать маленьких девочек, вместе учившиеся в воскресной школе, были связаны, изнасилованы и жестоко убиты, но Сару помиловал лидер культа (который оказался прихожанином той же церкви, что и она). Пока «Кэрри» рассказывала эту ужасающую историю, на нее нахлынули эмоции. Казалось, будто она вернулась в прошлое и снова видит эту леденящую кровь сцену.