Элизабет Лофтус - Миф об утраченных воспоминаниях [Как вспомнить то, чего не было] [litres]

Но Теврис держала оборону. «Я опасаюсь, что текущая печальная и разрушительная тенденция видеть насилие в каждом доме и мастерить кустарные воспоминания там, где их никогда не было, порождает ряд новых опасных проблем», – написала она в ответном письме.

То, что я высказала эти опасения, не делает меня антифеминисткой, так же как критика некоторых принципов политики нашего правительства не делает меня противником Америки… Нельзя помочь женщинам или феминистическому движению, бездумно приняв доктрину, которая неоправданно упрощает сложную проблему. Если мы стремимся улучшить здоровье женщин и повысить их статус, мы должны понимать не только то, как движение в поддержку жертв насилия может помочь женщинам, но и то, какой вред оно способно причинить. Не следует ли нам начать беспокоиться, если это движение, пусть даже непреднамеренно, подливает масла в огонь национальной истерии, заставляет родителей все больше бояться обнимать и целовать собственных детей (не говоря уже о том, чтобы ходить по дому голышом) и умножает жестокие обвинения, предъявляемые родителям, которые никогда не подвергали своих детей насилию и допускали лишь самые заурядные ошибки?

Пока я со стороны наблюдала за этим противоборством, мне в голову пришла одна обнадеживающая мысль: по крайней мере, теперь было целых две Нечистых Педофильных Психологини из Преисподней.

В своих нападках критики стали переходить на личности. Один репортер – автор опубликованной в газете Seattle Weekly длинной статьи о моей работе и о том, как она связана с терапией по восстановлению вытесненных воспоминаний, – взял интервью у двух психологов (клинического и когнитивного), которые открыто критиковали мою позицию. Любопытно, что практикующий врач раскритиковал мои исследовательские методы, в то время как эксперт по когнитивной психологии попытался подвергнуть меня психоанализу.

«Она изучает не травматичные воспоминания, а обычные, – заявила Джудит Льюис Герман. – Результаты ее исследований интересны и значимы, пока дело касается простых воспоминаний. Однако вызывают беспокойство ее настойчивые попытки использовать эти результаты там, где они неприменимы».

Кэти Пездек, преподаватель когнитивной психологии в Университете Клермонт-Грэдуэйт в Калифорнии, вслух интересовалась, не мог ли какой-то сложный или травматичный опыт, пережитый мной в прошлом, быть причиной моего необоснованного скептицизма. «Мне просто интересно, честна ли Элизабет с самой собой по поводу своего прошлого, – говорила Пездек. – Любой человек, занимающий жесткую позицию по тому или иному вопросу, должен откровенно признаться себе, почему это так».

Но, бесспорно, самые интересные комментарии появились две недели спустя в письме редактору. Автор этого письма – медсестра, работающая в психиатрической больнице, – выражала глубокое огорчение по поводу того, что результаты моей работы были представлены на первой полосе, и беспокойство по поводу «потенциально разрушительных последствий для пациентов, а также для огромного количества жертв, переживших сексуальное насилие в детстве». Она назвала меня черствой, озлобленной и эгоцентричной. По ее словам, я потеряла связь со своей «женской, интуитивной сущностью». На фотографии я выглядела как «раненая, испуганная, озлобленная женщина, испытывающая отчаянную необходимость дать волю своему компульсивному трудоголизму и попыткам заглушить эмоциональную боль за счет умственных усилий».

(Я помню, как посмотрела на эту фотографию – мне казалось, я вышла на ней неплохо, – и подумала: неужели я действительно кажусь «раненой»?)

Письмо оканчивалось упоминанием о том, что моя работа «опасным» образом скажется на законодательной системе, отбив у клиентов желание начинать судебные споры и внушив адвокатам, будто у них есть право решать, что окажет на пациента «терапевтический» эффект. По словам автора письма, «доктор Лофтус не заслуживает доверия и нельзя давать ей еще больше власти. Лучше продолжим прислушиваться к женщинам, психотерапевтам и мужчинам, которые достаточно контактируют с женской сущностью, чтобы высказываться против этого патриархального сумасшествия!».

Я хочу рассказать вам еще одну историю. Я не вправе раскрыть настоящее имя психотерапевта (назовем ее Барбарой ), но я могу сказать, что это умная, умеющая стройно излагать свои мысли, сострадательная женщина. У меня нет никаких сомнений в том, что она глубоко и искренне заботится о своих пациентах и что, пытаясь убедить меня в реальности вытеснения и необходимости присоединиться к ней в борьбе против педофилов и насильников, она руководствовалась исключительно благими намерениями.

Барбара впервые позвонила мне в конце 1980-х и попросила помочь ей со статьей на тему механизмов извлечения вытесненных воспоминаний о сексуальном насилии, которую она писала для научного медицинского журнала. Ее беспокоил вопрос о том, как определить, был ли взрослый человек жертвой сексуального насилия, и она хотела поинтересоваться, подчиняются ли вытесненные воспоминания тем же правилам, что и обычные. «Быть может, вытесненные воспоминания более или, наоборот, менее чувствительны к искажающим эффектам информации, полученной после произошедшего события, чем осознанные воспоминания?» – спросила она.

«Ответ на этот вопрос полностью зависит от того, что именно вы понимаете под словом “вытеснение”, – ответила я. – Я полагаю, вы имеете в виду воспоминания о реальном событии, о котором человек долгое время не думал – хотя бы иногда. Если это так, тогда я предположила бы, что такие воспоминания должны быть особенно подвержены изменениям и искажениям».

В течение последующих двух или трех лет мы время от времени общались: два психолога – клинический и когнитивный, которые делились информацией и своими выводами по поводу механизмов извлечения воспоминаний. Затем, 31 августа 1992 года Барбара позвонила, чтобы пожаловаться на статью, которую она прочитала в утреннем выпуске газеты USA Today. Она зачитала мне заголовок и сопроводительную подпись:

Необоснованные «вытесненные» воспоминания о пережитом в детстве сексуальном насилии разрушают семьи и отправляют невинных людей за решетку, утверждает психолог из Сиэтла Элизабет Лофтус.

– Я крайне обеспокоена тем, как подобные статьи повлияют на жертв инцеста, – сказала мне Барбара. – Людям, пережившим насилие, так трудно открыто говорить о своих болезненных воспоминаниях и рассказывать правду о пережитых в прошлом травмах. Они без конца сомневаются в собственных воспоминаниях и в собственном рассудке. Подобная информация, опубликованная в газете, которую читают миллионы людей, собьет их с толку и разрушит результаты многолетней продуктивной врачебной работы.