Давид Дубровский - Проблема идеального. Субъективная реальность

История может указать множество таких примеров. «Роль личности в изменении прескриптивного (повелевающего) содержания морали выполняется по преимуществу через утверждение человеком новой поведенческой практики, совершение поступков нового типа, принятие неизвестного ранее образа действия» [120, с. 65]. Это требует, как правило, от личности не только глубокой убежденности в своей правоте, но и мужества, смелости, большой силы духа, а нередко и готовности отдать свою жизнь во имя новых идеалов.

«Совершение поступков нового типа» вызывает общественный резонанс. Новые моральные установки усваиваются сначала авангардными слоями революционного класса и лишь со временем становятся достоянием классового сознания в целом (см. [220, с. 115]). Причем в области морали, как

замечает Г. Д. Бандзеладзе, творческие акты носят «наиболее массовый характер» [21, с. 121]'.

Анализируя процессы морального творчества, О. Н. Крутова пишет: «Ленинская методология позволяет понять производство морали как процесс отбора тех элементов индивидуального творчества, которые адекватно отражают интересы социальной общности... В результате этого процесса создаются моральные представления, защищающие и обосновывающие интересы социального целого. Следы участия в нем отдельных людей постепенно стираются, содержание морали приобретает «обезличенный вцц»» (курсив наш. — Д. Д) [113, с. 136]. Описанный процесс выражает типичные черты становления явлений общественного сознания как надличностных образований.

Мы подчеркнули выше лишь один аспект духовного производства, выражающий тем не менее его необходимый творческий компонент — движение нового содержания от индивидуального сознания к общественному, от личностной формы его существования к надличностной. Но при этом важно не упускать из виду диалектическое взаимопроникновение общего и индивидуального. Ведь совершающиеся в лоне индивидуального сознания творческие новообразования не могут быть «свободны» от имманентных индивидуальному сознанию логических и ценностных структур, определенных принципов, идей, установок и т.п., которые образуют уровень общественного сознания. Последние же в каждом конкретном случае могут выполнять не только эвристическу ю, но и парафирующую (сковывающую) функцию. Фундаментальные новообразования в индивидуальном сознании (как имеющие высокую общественную значимость, так и вовсе лишенные ее, например всевозможные наивно-прожектерские или мистические инновации и т.д.) непременно нарушают, реконструируют эти структуры. 40 40 При этом Г. Д. Бандзеладзе высказывает и следующую важную мысль: «Считать нравственным творчеством лишь нормотворчество, переоценку ценностей и не усматривать творческий характер в каждодневной нравственной жизни людей равносильно утверждению о том, что творческим является лишь труд композитора, но не исполнителя его музыки» [21, с. 123].

Но здесь важно иметь в виду сложность логико-категориальных и ценностно-смысловых структур общественного сознания. Они чужды линейной упорядоченности, включают отношения как иерархической зависимости, так и координации и конкурентности, а в ряде пунктов носят явно антиномический характер. Это проявляется в соотнесенности общечеловеческих, классовых, национальных, групповых структур общественного сознания 40 40 При этом Г. Д. Бандзеладзе высказывает и следующую важную мысль: «Считать нравственным творчеством лишь нормотворчество, переоценку ценностей и не усматривать творческий характер в каждодневной нравственной жизни людей равносильно утверждению о том, что творческим является лишь труд композитора, но не исполнителя его музыки» [21, с. 123]. , которые «совмещены» в индивидуальном сознании. В нем к тому же структурные различия представлены не столь жестко, как это имеет место в социально опредмеченных и кодифицированных способах выражения наличного содержания общественного сознания.

Здесь мы обнаруживаем исторически определенную меру свободы индивидуального сознания и его неизбывную про-блемность, а вместе с тем и его творческую интенцию, для которой всякая опредмеченность, всякий «готовый» результат есть лишь промежуточный продукт, ибо она знает лишь осуществление и не знает осуществленного, абсолютно завершенного.

Эта творческая интенция составляет важнейшую черту идеального. Она означает непресекаемую устремленность за пределы наличной объективной действительности, в область возможного, желаемого, лучшего, благословенного — устремленность к идеалу.

Реконструкция сложного, многоступенчатого процесса становления новых явлений общественного сознания (идеологических, научно-теоретических и т.д.) требует кропотливого исторического исследования, результаты которого остаются часто проблематичными. Е. В. Тарле писал: «Вряд ли что может быть труднее для историка известного идейного движения, как разыскивание и определение начала этого движения. Как зародилась мысль в индивидуальном сознании, как она себя поняла, как перешла к другим людям, к первым неофитам, как постепенно видоизменялась...» [207, с. 29]. Достоверные ответы на эти вопросы предполагают, по его словам, «путь следования за первоисточниками». И здесь значительный интерес представляет выявление тех факторов 41 41 См. об этом подробнее [49, гл. V]. (социально-экономических, идеологических, психологических и др.), которые содействовали или препятствовали указанному процессу, тех коллизий, столкновений противоборствующих взглядов, интересов, которыми он столь часто бывает отмечен (см., например, [154]). В связи с этим открывается обычно и еще одна грань проблемы — выяснение подлинных целей, мотивов, намерений исторического деятеля, независимо от того, что он сам писал и говорил о себе 42 42 Великолепным образцом такого рода «исторической герменевтики» является книга Е. В. Тарле о Талейране [206], в которой авторский анализ обнажает подлинные деятельные интенции от их «общественного» камуфляжа, раскрывает парадоксальные сочетания низменных побуяедений, страстей, узкокорыстных интересов с общественно значимыми целями и поступками. .

Диалектика индивидуального и общего, личностного и надличностного образует важнейший проблемный узел в динамической структуре познавательной деятельности. Эти вопросы получили широкую разработку в нашей литературе, посвященной исследованию научного познания (работы Б. С. Грязнова, А. Ф. Зотова, В. Н. Костюка, С. Б. Крымского, В. А. Лекторского, А. И. Ракигова, Г. И. Рузавина, В. С. Степина, В. С. Швы-рева, В. А. Штоффа, М. Г. Ярошсвского и др.). Существенное значение имел в этом плане критический анализ постпозитивистских концепций развития научного знания. Особенно поучителен опыт критического анализа концепции К. Поппера о «трех мирах», о которой уж шла речь.