Давид Дубровский - Проблема идеального. Субъективная реальность

Однако и в этом случае сохраняется возможность и потребность двух типов описания: 1) когда мы говорим о специфике данной формы (структуры), уточняем ее принадлежность к некоторому классу форм (скажем, логических, ценностных, операциональных), ее функции в процессах духовного производства и т.п., это будет «описание по содержанию»; 2) когда мы интересуемся способом существования данной формы, фиксируем ответы на вопросы: каким образом, где, в чем воплощена данная форма, то переходим к «описанию по способу существования» (например, логическая форма может существовать в индивидуальном сознании как форма моего мышления и может быть воплощена в программе электронной вычислительной машины, т.е. существовать и функционировать отчужденно от индивидуального сознания, в системе технических, автоматизированных процессов, в «готовых» предметных конструкциях и т.п.).

Здесь мы подходим к весьма существенному пункту рассмотрения проблемы идеального. Всякое «содержание» общественного сознания может существовать в отчужденном от индивидуального сознания виде. Это «содержание» выражается вполне адекватно в различных формах надличностной объективации — в книжном тексте, произведении живописи, устройстве и функционировании машины, в продуктах производственной деятельности, в устойчивых социальных отношениях, т.е. во всевозможных знаковых, вещных, процессуально-структурных формах материальной культуры.

Однако далеко не всякое «содержание» индивидуального сознания может столь же адекватно выражаться в указанных формах объективации. Мы имеем в виду такие аспекты и моменты «содержания» индивидуального сознания, как болевые ощущения, текущие чувственно-эмоциональные состояния, переживаемые данной личностью, многие другие, ускользающие от полноценного словесного самоотчета, интегральные фрагменты «текущего настоящего» (включающие элементы образов, мыслей, смутных влечений, предчувствий, мечтаний и проникнутые эмоциональной амбивалентностью, неопределенностью интенций).

Разумеется, великий художник может уловить и выразить подобные состояния в слове, воплотить в музыке, в нотной записи. Однако шедевры мирового искусства, вместе взятые, гораздо уже по содержанию в сравнении с тем, что «тюри-лось» в миллиардах индивидуальных сознаний и что совершается в них сейчас. Это относится не только к тому «содержанию» индивидуальных сознаний, которое не имеет видимого социального значения и «мимолетно» для самой личности, но и к тому, которое способно иметь высокую общественную значимость, но пока еще не уловлено и не выражено средствами искусства и тем более науки (в силу ли непрестанности «творения», развития этого «содержания», его недостаточной оформленности, его слабодифференцируемой сложности или непонимания его подлинного смысла, отсутствия адекватных средств надличностной объективации и т.п.).

В «содержании» индивидуального сознания всегда остается нечто такое, что не объективируется во внеличностных формах культуры, полностью не опредмечивается или вообще не может быть опредмечено на данном этапе исторического развития, т.е. неотчуждаемо от живой личности, существует только в ней — исключительно в форме субъективной реальности данной личности. Именно в этом конкретном отношении индивидуальное сознание «сложнее» общественного сознания. «Содержание» последнего более аналитично, упорядочено, стабильно (по сравнению с высокой степенью синкретичности и динамизма многих областей «содержания» индивидуального сознания), и оно всегда достаточно полно опредмечено и постоянно опредмечивается в наличных формах культуры.

Индивидуальное сознание актуально существует в качестве субъективной реальности данного индивида. И это качество не может быть (ныне и в обозримом будущем!) отчуждено от живой личности, не может в принципе существовать как опредмеченность. Оно существует в процессе опредмечивания (и, конечно, распредмечивания), но уже опредмечен-ная и представшая в предметной форме мысль данного человека есть объективная, а не субъективная реальность. В «готовой» вещи, рукописи отчуждено и застыло некоторое «содержание» субъективной реальности, но там нет субъективной реальности как таковой, нет идеального.

Как уже подчеркивалось, нет такого явления общественного сознания (определенной идеологии, системы взглядов или просто «структурной формы» мышления, «схемы» деятельности), которое не существовало бы в некотором множестве индивидуальных сознаний. Точнее, определенное «содержание» общественного сознания составляет всегда существенную часть, даже, лучше сказать, ядро множества индивидуальных сознаний. (Какого именно множества — это другой вопрос, для выяснения которого надо брать конкретное «содержание» общественного сознания и рассматривать конкретную социальную группу, являющуюся его носителем; такая группа представляет собой определенное множество индивидов, каждый из которых имеет свое сознание, проникнутое, однако, в той или иной степени соответствующим «содержанием» общественного сознания.)

По справедливому замечанию В. П. Тугаринова, «индивидуальное сознание является вместилищем как сознания вообще, так и общественного сознания» [210, с. 128]. Здесь подчеркнута простая, но принципиально важная мысль, что сознание всегда и везде существует лишь как сознание живых людей, непременно объединенных социально, образующих трудовые коллективы, партии, классы, нации, человечество. Поэтому общественное сознание существует как «живое», актуально-действующее сознание, выполняет функции целеуказания, организации, сплочения, регулирования и т.п. в деятельности, общении, жизни больших групп людей. А это означает, что «содержание» общественного сознания существует лишь в форме субъективной реальности множества людей, составляет ядро «содержания» множества индивидуальных сознаний. Именно в этом смысле общественное сознание идеально. В противном случае, когда мы квалифицируем общественное сознание как идеальное, мы порываем с его исходным значением «быть субъективной реальностью», что мешает последовательному проведению единой трактовки сознания в диалектическом материализме.

Категория идеального характеризует не «содержание» общественного сознания самого по себе, а определенный способ его существования, вне которого общественное сознание утрачивает свои необходимые черты и превращается в собрание продуктов духовного производства, образующих мертвый капитал социальной информации, если они никем не «потребляются», не распредмечиваются. В массивах предметного мира культуры, созданных прошлыми поколениями, есть немало «забытых», затерявшихся под позднейшими напластованиями или найденных, но ждущих своей «расшифровки» предметов (текстов и т.п.), «содержание» которых не стало достоянием индивидуального сознания. И если это «содержание» достаточно оригинально, то оно соответственно не входит в содержательный фонд наличного общественного сознания. Не все, что хранит культура, включено в актуально-действующее общественное сознание. Поэтому важно различать понятия культуры и общественного сознания [185].