Давид Дубровский - Проблема идеального. Субъективная реальность

Автор убедительно показывает несостоятельность «демар-кационистского подхода», предлагающего «жесткое противопоставление науки и иных форм познавательной деятельности», и обосновывает необходимость «типологического подхода» к исследованию знания. Такой подход, как он считает, «направит основные исследовательские усилия на эмпирический анализ знания во всем его многообразии и сложности» 85 85 Там же. С. 27. . Это отвечает требованиям современного этапа развития теории познания, открывает новые перспективы и возможности разработки актуальнейших гносеологических проблем.

И. Т. Касавин справедливо полагает, что предикат «являться знанием» неотличим от предиката «считаться знанием» или «функционировать как знание», а отсюда следует, что не только истинное научное знание, но и заблуждения, фантазии, обыденные представления, нравственные решения и т.п. являются формами знания 86 86 Касавин И. Т. Миграция. Креативность. Текст. Проблемы неклассической теории познания. СПб., 1999. С. 34 . «У нас нет достаточных оснований для связывания понятия знания с каким-либо его отдельным историческим типом; у знания нет и какой-то одной структурно или содержательно адекватной формы; идентификация знания как знания не должна непременно осуществляться на основе некоторой иерархии, лишающей определенные формы сознания когнитивного содержания» 87 87 Там же. .

С этих позиций знание есть любое «когнитивное содержание», наличествующее у субъекта в данном интервале. Эго «содержание» имеет явную или неявную пропозициональную структуру 88 88 Как показано Дж. Марголисом, наличие «пропозициональной структуры» можно утверждать независимо оттого, выражена она в языке или нет. К такому выводу он приходит в результате тщательного анализа перцептивного познания (включающего «состояния уверенности») у высших животных, а также у детей, еще не овладевших языком (см.: Марголис Дж. Личность и сознание. Перспективы нередуктивного материализма. М., 1986. Гл. 9). Скорее всего это справедливо и в отношении тех субъективных состояний «внесловесной мысли», которые свойственны человесу, обладающему развитой языковой компетенцией. , в которой выражается отношение субъекта к этому «содержанию». Пропозициональная структура — одно из проявлений интенциональности всякого сознательного состояния. Наличие «содержания» уже несет в себе отношение к нему субъекта. В каждом данном интервале это отношение может быть, говоря несколько упрощенно, «позитивным», «негативным» или «неопределенным» (в разной степени).

Общее понятие веры, охватывающее широкий диапазон частных феноменов, как раз и выражает акт «позитивного» отношения к наличествующему «содержанию», то, что выше часто именовалось «принятием» и «согласием». Мы пока отвлекаемся от рассмотрения различных форм «принятия» и его причин, оснований, условий, его соответствия или несоответствия реальности. Для нас сейчас важно подчеркнуть специфику, суть «принятия» определенного «содержания» и

соотнести его с противоположным отношением «непринятия». Последнее в общем ввде иначе именуется как неверие.

Между верой и неверием лежит сомнение. Разумеется, такая жесткая дискретизация условна. Между решительной верой и решительным неверием располагается широчайший диапазон переходных состояний, анализ которых требует специального рассмотрения. Однако, независимо от того, вера это, неверие или переходное состояние между ними, речь здесь вдет о вероватсль-ном аспекте всякого «когнитивного содержания», который из него неустраним. Это означает, что все то, что именуется знанием, по необходимости несет в себе веровательнуюмодальность (позитивную, негативную или некую промежуточную между ними; последняя может быть условно представлена в виде спектра значений от близких к нулю до близких к единице).

В более узком и точном смысле вера есть «позитивная» модальность наличного «когнитивного содержания». В широком смысле знание «веровательно» в том отношении, что, обладая определенным «когнитивным содержанием», мы испытываем либо состояние уверенности, убежденности, либо неверия, отрицания, либо сомнения и неопределенности. Вместе с тем всякая вера «содержательна», всегда есть некоторое «принятое» знание.

Такова в самых общих чертах наша точка зрения по вопросу соотношения понятий веры и знания. Разумеется, она нуждается в конкретизации. Поэтому далее мы попытаемся рассмотреть указанный вопрос еще в нескольких планах, не претендуя на концептуальную упорядоченность всех основных планов исследования данной темы.

Прежде всего вернемся к вопросу о многообразии знания. Исходя из принятой нами общей позиции, многообразие знания означает соответствующее многообразие феномена веры.

Критика «демаркационистского подхода» к соотношению научного и вненаучного знания позволила глубже осмыслить исторические, социальные, психологические корни всевозможных символов веры, органически входящих в смысловые структуры современной науки. Более глубоко проанализированы в последние годы содержание и особенности обыденного познания, а также тех разнообразных учений, духовных практик, которые традиционно противостоят наушному знанию, хотя нередко оказывают на него существенное влияние и сами заимствуют у науки некоторые ее средства и результаты (оккультные дисциплины, магия, всевозможные религиозные учения, в том числе нового типа, такие, например, как сайентология, и т.п.) 89 89 См.: Касавин КТ. Цит. соч.; ТЦавелев С.П. Практическое познание. Воронеж, \99А,Г)севС.С,ПукштсшйБ.Я.06ъ1р&шо&мщзвоз^ент. СПб., 1994; Заблуждающийся разум: многообразие вненаучного знания. М., 1990; Научные и вненаучные формы мышления. М., 1966; Знание за пределами пауки. Т. 1. М., 1996; Ио^сство как способ познания. М., 1999. . В этой области особенно остро стоит вопрос об истинности, обоснованности, приемлемости исходных символов веры, установок, обобщений, рекомендаций, убеждений, о реальности прокламируемых феноменов.

Вряд ли нужно доказывать, что проблема истинности, соответствия реальности является центральной, важнейшей в оценке знания, а значит, его «веровательной» модальности. Вера, т.е. «принятие» определенного содержания, может быть истинной и ложной либо недостаточно определенной. Этот вопрос решается конкретно по отношению к данному знанию на основе принятых методов, критериев, процедур. Проблема истинности знания совпадает по своей сути с проблемой истинности веры. Здесь фактически одна проблема.

Однако такая позиция, как известно, имеет в истории философии много противников (это касается и современности). К ним принадлежат те, кто в том или ином виде продолжает следовать классическому способу противопоставления знания и веры. Понятно, что они выступают против трактовки истины как одного из способов «принятия» определенного «когнитивного содержания», т.е. как «особого качества веры» (Б. Рассел 90 90 Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. М, 1957. С. 177—188. ) — обоснованного, доказанного, подтвержденного, проверенного «принятия» данного знания, удовлетворяющего требованиям, предъявляемым к истинному знанию. Одним из таких авторитетных противников был К. Поппер, который отстаивал именно «демаркационистский подход» и критиковал приведенную трактовку истины.