Михаил Алексеев - Лексика русской разведки. История разведки в терминах

А) дальней разведки,

Б) ближней разведки,

В) разведки флангов и

Г) подготовки нашего тыла в отношении разведки на случай отхода армий» [804] .

Предметом дальней разведки являлся сбор сведений о противнике в Японии, Корее, входившей в состав Японской империи, и в Китае, что предусматривало наличие тайной агентуры, но не на театре военных действий, а на территории вышеперечисленных стран, одна из которых (Китай) была нейтральной.

«Организация и ведение этой разведки было поручено еще штабом Наместника Его величества на Дальнем Востоке [адмирал Е.И. Алексеев] отчасти нашим военным агентам в Китае, Генерального штаба генерал-майору [К.Н.] Десино (в Шанхае) и полковнику [Ф.Е.] Огородникову (в Тяньцзине), отчасти же бывшему нашему посланнику при корейском императоре Д.С.С. [действительному статскому советнику] [А.И.] Павлову (в Шанхае).

Военные агенты в Китае, кроме исполнения своих прямых обязанностей по разведке, возложенных на них еще в мирное время, доставляли также специальные сведения о противнике, согласно получаемым от штаба Главнокомандующего указаниям.

Член Правления Русско-китайского банка в Пекине статский советник Л. Ф. Давыдов, поставив себя добровольно в распоряжение сначала Наместника Его величества на Дальнем Востоке, затем генерал_адъютанта А. Н. Куропаткина и впоследствии генерала от инфантерии [Н.П.] Линевича, взялся сообщать сведения военного характера о противнике и выполнять разные специальные поручения. Главным помощником г-на Давыдова в организации тайной разведки был служащий Русско-китайского банка [А.И.] Фридберг, который получал ценные сведения от секретаря японского военного агента в Чифу.

Независимо от этого Давыдов посылал китайцев-разведчиков в Маньчжурию, которым поручалось, сверх сбора сведений о противнике, наносить вред в тылу неприятеля посредством поджогов его складов, порчи железных дорог и проч. (1-го октября 1904 г. удалось сжечь крупные склады в Шахецзахе).

Г-н Давыдов, служивший до войны в Японии, продолжал и во время войны поддерживать связь с некоторыми иностранцами и японцами, благодаря чему сведения г-на Давыдова отличались всегда большою достоверностью и интересом» [805] .

Русско-японская война послужила толчком к появлению в русской военной агентурной разведке офицеров-разведчиков (нелегалов), выполнявших поставленные задачи за рубежом под видом «желательных иностранцев». В апреле 1905 г. в Японию «под псевдонимом сербского корреспондента Маринковича» был командирован поручик Субботич.

«Поручик 11-го В.С. [Восточно-Сибирского] стрелкового полка Субботич, — отмечалось в докладе на имя генерал-квартирмейстера при Главнокомандующем Генерального штаба генерал-майора В.А. Орановского от 8 апреля 1905 года, — вызвался добровольно на столь опасное и рискованное предприятие. Его военное образование, нерусское происхождение, великолепное знание иностранных языков, немецкого и французского, заграничное воспитание, родственные связи в правящих сферах Сербии — все это данные, сулящие успешное и блестящее выполнение возложенной на него задачи» [806].

Главными задачами, поставленными дальней разведке, были:

«1) мобилизация в Японии;

2) призыв в Японии людей всех контингентов запаса (иобигун, кобигун, кокумин, ходзютай) и новобранцев;

3) формирование новых резервных и полевых частей;

4) учет отплывающих из Японии подкреплений в Маньчжурию и в Корею, места их высадки и назначения;

5) в общих чертах политическое, экономическое и финансовое положение Японии и Кореи» [807] .

В русской военной разведке в первом десятилетии XX века адрес для переписки с тайными агентами называют условным адресом (от немецкого Deckadresse). В апреле 1904 г. находящийся в распоряжении штаба Маньчжурской армии «для ведения дальней разведки наш военный агент в Корее Генерального штаба полковник Нечволодов» «командировал в Японию и Корею трех тайных агентов, иностранных подданных Шаффанжона, Барбея и Мейера (Франция), которые «под видом торговых людей» должны были следить за противником. Передача сведений, добытых ими, должна была происходить следующим образом: «агенты телеграфируют доверенным лицам в Европу, эти лица передают телеграммы по условным адресам в Петербург, а оттуда телеграммы немедленно передаются в полевой штаб Маньчжурской армии» [808]. «Телеграммы посылаются из Японии и Кореи условными торговыми фразами, а из портов Китая — при посредстве особо установленного шифра, который агенты знают наизусть. Как условные фразы, так и шифр составлены для каждого агента отдельно» [809] .

Условный в значении ‘установленный по условию, уговору между кем-либо; заранее условленный’ упоминается впервые в «Российском целлариусе, или Этимологическом российском лексиконе» [810], изданном в 1771 г. Ф. Гёльтергофом.

Ближняя разведка в отличие от дальней разведки организовывалась и велась на театре военных действий: «Предметом ближней разведки являлся сбор сведений о противнике непосредственно в районе расположения и действий его армий.

Органами ее были главным образом разведывательные отделения:

а) штаба Главнокомандующего и б) штабов 1-й, 2-й и 3-й Маньчжурских армий, тыла и Приамурского военного округа.

Средствами служили:

а) войсковая разведка (захват пленных, добывание разного вида документов, предметов снаряжения, обмундирования и т. п.); б) тайная разведка посредством лазутчиков-китайцев и в) сведения из печати, преимущественно иностранной» [811] .

«Отчет о деятельности разведывательного отделения Управления генерал-квартирмейстера при Главнокомандующем» делит ближнюю разведку на два вида: открытую войсковую и тайную посредством лазутчиков. При оценке этих двух главных видов разведки были сделаны следующие выводы:

«1) Только правильное и разумное сочетание обоих этих видов разведки может дать положительные результаты.

2) И войска, и лазутчики в состоянии только в том случае добывать ценные сведения, если они умело направлены и снабжены надлежащими инструкциями.

Сведения, доставляемые как войсками, так и лазутчиками, не получившими надлежащих инструкций, сводятся к простому, бессвязному перечню численности войск (без указания частей) и названий деревень, урочищ и т. п.

Такие сведения лишены всякого значения. Наоборот, и войска, и лазутчики в умелых руках, снабженные надлежащими инструкциями, точно определенными задачами, могут давать сведения первостепенной важности.

Самые ценные сведения, устанавливающие или подтверждающие присутствие какой-либо части войск противника в известном месте, давались, бесспорно, войсковой разведкой посредством документальных данных» [812]. К последним были отнесены: пленные, предметы снаряжения и обмундирования с номерами, клеймами, грудными личными значками и т. д., записные солдатские книжки, дневники с кратким изложением действий войсковой части, карты (найденные в сумках убитых офицеров) с нанесением войск, конверты от писем с обозначением точного адреса воинского чина (армия, дивизия, полк, рота), бандероли от газет, казенная переписка (например, захват полковой канцелярии 2-го резервного пехотного полка у д. Хекоутай) и т. п. Большинство пленных при опросе давали охотно и довольно полные и достоверные сведения.