Михаил Алексеев - Лексика русской разведки. История разведки в терминах

Гл<���авные> хорошие качества управл<���яемых> аэр<���оста>тов — это их большая грузоподъемность и большая продолжит<���ельно>сть полета, к<���ото>рая не зависит исключ<���итель>но от исправности мотора (как в аэр<���опла>нах), а от имеющегося балласта…

Гл<���авный> враг управл<���яемого> аэр<���оста>та — аэр<���опла>н, т. к. последний обладает почти вдвое большею скоростью, легко м<���ожет> преследовать управл<���яемый> аэр<���оста>т, подняться выше него и оттуда его уничтожить… Управл<���яемыми> аэр<���оста>тами, благодаря их большой подъем<���ной> силе, можно также пользоваться для метания разрыв<���ных> и зажигат<���ельных> снарядов над непр<���иятельскими> складами, укр<���епле>ниями, ж.-д. мостами и станциями и другими крупными целями.

В последние годы аэропланы делают такие быстрые успехи, что нет никакого сомнения, что в будущих войнах ими будут пользоваться в самых широких размерах. Современные аэр<���опла>ны дают возм<���ожно>сть с пассажиром подняться на высоту свыше 1 т<���ысячи> м<���е>тр<���ов>, а без пассажира достигнута высота 4 250 м<���е>тр<���ов>, продолжит<���ельно>сть полета без остановки 11 час<���ов>. В 1910–1911 гг. аэр<���опла>ны испытаны б<���ыли> на маневрах, как за границею, так и у нас, причем результаты оказались весьма удачными.

Для воен<���ных> целей аэр<���опла>ны находят гл<���авное> применение для рек<���огнос>цировок и отчасти — для быстр<���ого> сообщения между отд<���ельными> отрядами (для передачи приказаний), а также м<���огут> б<���ыть> употребляемы для метания снарядов и зажигат<���ельных> бомб. Кроме того, они м<���огут> б<���ыть> использованы как средство для уничтожения непр<���ивязных>, привяз<���ных>, свобод<���ных> и управл<���яемых> аэр<���оста>тов…

Для передачи сведений с аэр<���опла>на стараются применить искр<���овой> телеграф; можно сообщаться, сигнализируя флажками или же бросая сообщения в мешках, снабженных неб<���ольшим> бумаж<���ным> парашютом. Пользование фотографиею при рек<���огнос>цировках дает документ<���альные> данные, пополняющие и подтверждающие донесения» [914] .

Опыт применения змейкового аэростата на крейсере «Россия» при выходе к Цугарскому проливу в мае 1905 г., а также эксперименты, проводившиеся летом этого же года в Финском заливе на воздухоплавательном крейсере «Русь» [915], показали, с одной стороны, сложность использования воздушных шаров с боевых кораблей, а с другой, — возможность и эффективность применения их со специально оборудованных судов при наличии на последних скоростных лебедок и средств для выработки газа. Но к выводам специалистов не прислушались и в апреле 1906 г. морской министр А. А. Бирилев докладывал царю, что «аэростат как средство для разведочной службы на море не имеет вовсе того значения, которое ему предписывалось ранее, а потому расходы, производимые в настоящее время на морские воздухоплавательные парки, не могут быть оправданы» [916]. В результате у морского ведомства остался один воздухоплавательный парк в Севастополе, остальное имущество было передано военному министерству.

«Воздушной разведки в современном значении в Русско-японскую войну не было, а производилось лишь несистематическое и не всегда удовлетворительное наблюдение с привязных аэростатов», — писал в своем фундаментальном труде «Разведывательная служба в мирное и военное время» Генерального штаба генерал-майор Рябиков П. Ф. [917]

Констатация неудовлетворительного состояния военной разведки накануне и в начале Первой мировой войны содержалась в «Докладе по Главному управлению Генерального штаба» от 1 июня 1917 г., подготовленном разведывательным делопроизводством Отдела генерал-квартирмейстера Главного управления Генерального штаба: «Времени для осмысления было более чем достаточно. Только разведка, прочно и систематически налаженная в мирное время, непрерывающаяся, а усиливающаяся в период мобилизации и продолжающаяся во время войны, даст возможность, выяснив, какими силами и средствами располагают противники, и учитывая их намерения и планы, повести войну, если будет неизбежно вступление в нее, в наиболее благоприятной для нас военной и политической обстановке и окончить ее в возможно короткий срок, с возможно малыми потерями и с наименьшими затратами сил и средств.

Неналаженность разведки мирного времени перед Русско-японской и настоящей войнами и недостаточно разработанные планы мобилизации разведки привели к тому, что разведка в начале этих войн носила случайный характер и, почти заново организованная во время войны полевыми штабами, не могла дать быстрых и серьезных результатов; силы и средства противника перед войной не были правильно учтены, что привело к совершенно ошибочным выводам относительн о продолжительности войны [разрядка документа]; многие операции проведены неудачно, так как не было своевременной, всесторонней и непредвзятой ориентировки начальников; неналаженность разведки приводила к тому, что ряд наступательных операций противника был нами совершенно не предугадан и приводил к катастрофам» [918] .

23 июля 1914 г. Австро-Венгрия, заявив, что Сербия стояла за убийством эрцгерцога Франца-Фердинанда, объявляет ей ультиматум из 10 пунктов, с требованиями [919], по заявлению министра иностранных дел С. Д. Сазонова, «совершенно неприемлемыми и изложенными в ультимативной форме» [920]. На ответ дано 48 часов. В тот же день Сербия начинает мобилизацию, однако соглашается (с теми или иными оговорками) на все требования Австро-Венгрии, кроме шестого пункта — «участия в этом расследовании австро-венгерских агентов и властей» [921]. 28 июля Австро-Венгрия, заявив, что требования ультиматума не выполнены, объявляет Сербии войну. Австро-венгерская тяжёлая артиллерия начинает обстрел Белграда, ее регулярные войска пересекают сербскую границу.

Россия заявляет, что не допустит оккупации Сербии. 29 июля Николай II отправляет телеграмму императору Германии Вильгельму II с предложением «передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию». «Кузен Вилли» на телеграмму не отвечает. 31 июля в Российской империи объявляется всеобщая мобилизация [*Здесь и далее все даты приведены по новому стилю, за исключением дат в текстах цитируемых документов]

1 августа 1914 г. в штабы военных округов направляется циркулярная телеграмма с подтверждением, что «до получения особой телеграммы открытие военных действий с нашей стороны недопустимо. Бывший в одном округе случай взрыва нами моста признан несоответствующим обстановке, требующей избегать пока фактов, могущих повлечь перерыв продолжающихся дипломатических переговоров» [922].