Алесь Адамович - Пути в незнаемое [Писатели рассказывают о науке]

А гумбольдтовская традиция (плюс Риттер) продолжалась и после его смерти. Два момента необходимо выделить специально. Первое — это развитие представления о технотворчестве как создании все большего количества искусственных органов человека, проникающих во внешний мир. Это так называемая «органопроекция». Один из современных специалистов в этой области, Л. Б. Переверзев, писал, между прочим, следующее: «Мысль о том, что создаваемые человеком орудия, инструменты, приборы, механизмы, машины и вообще любые технические устройства и сооружения суть его искусственные органы, наружные продолжения или материализованные вовне частичные проекции его внутренне-физиологического или внешне-телесного строения, отнюдь не нова. Согласно сформулированной еще в XIX в. идеи органопроекции, теоретически развитой в 20-х годах нашего столетия П. А. Флоренским и ныне блестяще подтверждаемой экспериментально достижениями бионики, техника есть сколок с живого тела или, точнее, с жизненного телообразующего начала… Возьмем ли мы механические орудия, оптические приборы или музыкальные инструменты, мы в конце концов найдем в них „органопроекции“ руки, глаза, уха, горла и т. д.».

В книгах Гумбольдта нет термина «органопроекция», хотя понятиевыявляется отчетливо.

Второе направление — это медленно, но все же определенно возникающее представление о технике как о новой планетной системе: биосфера, антропосфера, техносфера… Мысль о «второй» природе, о природе, созданной человеком, введена в наше миросозерцание Гумбольдтом. Почти столетие спустя, в 1923 году, Вернадский уже определенно выявил (и выделил) Мировую технику как новую планетную систему… (Термином «техносфера» ни тот, ни другой не пользовались, но понятийная последовательность очевидна.)

Итак, Гумбольдт ввел в науку не только понятие «сфера жизни», но и положил начало тем представлениям о технике, которые впоследствии привели к понятию «сфера техники», «техносфера», как явлению, объективно продолжающему антропосферу во внешнем мире.

Но и этим Гумбольдт не ограничился. Заканчивая первый том «Космоса», буквально в последних трех строчках, Гумбольдт вводит еще одно планетарное понятие: «сфера интеллекта» или «сфера разума», как это обозначено в переводе Фролова. Н. Г. Фролов (это 1848 год) дал и отличную расшифровку «сферы интеллекта»: «Здесь открывается новая сфера, сфера человеческой духовности, свободных созданий мысли».

Если сейчас все свести воедино, то следует признать, что Гумбольдтом были выявлены на планете лебенссфера-биосфера, антропосфера, техногенный компонент (будущая техносфера) и интеллектосфера.

Лебенссфера-биосфера — результат миллиардолетней эволюции планеты. Три прежние геосферы возникли взрывоподобно — они результат геологической революции, происшедшей на планете.

Так Гумбольдт, несмотря на свою приверженность к вулканизму, не сказал, вероятно — так и не думал. Но каждое поколение ученых по-своему пересматривает историю науки и просвечивает ее по-своему.

Такое просвечивание и позволяет понять величие Гумбольдта, сказать о нем то, что до сих пор не говорилось.

А это значит — сказать о Космосе Гумбольдта уже в обобщенной форме, — обобщенной и обостренной.

Было бы наивно не заметить, что и до Гумбольдта существовали разные «космосы», разные «мировые системы», как существуют они и теперь. Но…

«Но» конечно же не случайно. У меня лично нет достаточных знаний, чтобы кратко и точно охарактеризовать натурфилософские системы великих философов конца восемнадцатого — первой трети девятнадцатого века, — такой способности, чтобы логически достоверно включить их в свой рассказ о Гумбольдте. Но не случаен конечно же и тот ряд — от звездной туманности до интеллектосферы.

Гумбольдт не был оригинален в своем (думается, первоначальном) замысле охватить (именно — охватить) космос как единую систему. Работая, он пришел к гениальной мысли, что Космос с необходимостью должен быть понят не как все расширяющееся от Земли множество, объединенное, как и жизнесфера, единой связью, но и как общность, имеющая единый эволюционный стержень. Если кое-что обобщить в литературе первой половины прошлого века, то можно реконструировать концепцию Гумбольдта, памятуя, правда, что и он не завершил ее.

Я имею в виду эволюционное учение о вселенной , в котором Гумбольдт совершенно четко противостоит авторам натурфилософских систем природы и прошлого, и настоящего.

Несмотря на всякого рода очевидные перемещения, изменения и превращения в природе, Гумбольдт представлял себе вселенную, говоря современным языком, стационарной. При бесконечности во времени и пространстве, для вселенной с любых точек зрения исключалось единое развитие: как целое бесконечность не развивается. Но развитие во вселенной все же происходит, и в методологическом отношении Гумбольдт принял вариант локальности процессов развития, — они в принципе повсеместны, но могут быть и разнонаправленными, протекают в разном темпе, и т. п.

Для известной части мироздания Гумбольдт предложил конусообразную схему космической эволюции, создал модель четырехмерного (геометрические параметры плюс время) эволюционного конуса. Основание конуса образует некая туманность, через звезды и планеты эволюционные линии сходятся на жизнесфере (биосфере), которая является основанием вершины конуса, образованной человечеством и продуктами его творчества (техносфера, интеллектосфера). Стало быть, на острие физического эволюционного конуса — человек. Но человек — познающий космический субъект, и потому является отправной точкой вторичного по происхождению, обратно направленного также эволюционного конуса познания; сфокусированный в человеке, конус этот, стремительно расширяясь в четырехмерном пространстве-времени, для нас размывается в бесконечности — границы его не видны и едва ли вообще существуют.

Вот в таком понимании космоса, в такой картине космоса Гумбольдт был уникален, он пошел дальше своих предшественников и современников в создании эволюционной картины мироздания, не потерявшей своего значения и для нас. И, если иметь в виду картину космоса, запечатленную в сочинении «Космос», если попытаться представить себе космос таким, каким он был в воображении Гумбольдта, можно изобразить его все же в виде двух конусов, соединенных остриями и связанных в единстве человеком; они сходятся на человеке и расходятся в разные стороны от человека. Первый конус реальной физической и психической эволюции дает начало совершенствованию сознания и, следовательно, расширению познания (второму конусу), которые увеличивают реальные физические возможности человека во взаимодействиях с окружающим миром и, в конечном итоге, тоже становятся осязаемой, зримой эволюцией (так называемое «овеществление знания», «материализация знания»).