Алесь Адамович - Пути в незнаемое [Писатели рассказывают о науке]

Бог здесь — латышский бог неба, наследник древнего индоевропейского (это доказывается древностью его имени). И песня скорее всего унаследована от тех, которые предки латышей принесли из своей древней индоевропейской прародины. Хотя тон в обращении крестьянина к богу стал уже другим: простецким, фамильярным.

Люди давно стали задумываться о будущем, и часто оно казалось им ужасным. Больше других текстов этого рода известен Апокалипсис — «Откровение Святого Иоанна», последняя из книг Нового Завета. В ее мистических пророчествах до сих пор иногда ищут ответ, большей частью самый мрачный, на вопросы, обращенные к грядущему. Но и эта книга не начинает, а завершает собой целую традицию.

Недавно стал известен состав частных клинописных библиотек столицы Ассирии — одного из великих государств Древнего Востока I тысячелетия до н. э. Независимо от вида занятий каждого из тогдашних образованных людей, которым эти библиотеки принадлежат, в них среди десятков клинописных книг мы не найдем ничего, кроме разных видов предсказаний — по звездам, по внутренностям жертвенных животных, по виду родившихся уродов (число этих последних предсказаний заставляет думать о генетическом неблагополучии). Ассирия и Вавилон жили постоянным предчувствием надвигавшейся катастрофы. Ее подробности пытались предсказать, используя способы, предлагавшиеся тогдашней рационалистической системой знания, которую мы отказываемся считать наукой. Катастрофа произошла. Как ее объясняем мы? Ведь у нас есть преимущество наблюдателей, знающих, что случилось в конце. Поэтому мы и можем по достоинству оценить то, о чем вавилоняне и ассирийцы могли только гадать вслепую.

Одно из основных отличий современной цивилизации ото всех, которые ей предшествовали, заключается в том, что нам известен (пусть отрывочно, пусть по мозаике фактов, открытых археологами, дешифровщиками древних текстов, историками) опыт предшествующих цивилизаций. Со времени неолитической революции, когда уже начались первые технологические успехи человека, заложившие основы и современной материальной культуры, прошло больше десяти тысяч лет. Этот десятитысячелетний опыт детально изучен современными науками о человеке. Всегда ли выводы из него используются, когда мы думаем о нашем ближайшем будущем?

На примере той области, которая вновь привлекла к себе внимание в связи с проектом поворота рек, попробуем поискать ответ на этот вопрос.

Неолитическая революция означала прежде всего переход к новому способу обеспечения людей продовольствием. До этого людям были известны только ресурсы дикой природы: дикие животные, охотой на которых жили еще и предки Человека Разумного (наши отдаленные прародители), дикорастущие растения, которые они собирали. В традиционных человеческих навыках сказываются обычаи далекой древности, но сейчас занятия охотой и рыбной ловлей, собирание грибов и лесных ягод совсем не главные способы обеспечения продовольствием. А до неолитической революции, до приручения диких животных и одомашнивания злаков только эти способы, сейчас сохраняющиеся как бы на периферии хозяйства, и были возможны. Удивительно, что даже и успехи биотехнологии не меняют этих основных достижений в получении пищи. Часть «глобальных» проблем и объясняется тем, что мы продолжаем жить за счет открытий, сделанных в начале неолитической революции и с тех пор не изменившихся принципиально. В других областях, например энергетике или вооружении, человечество оказалось куда более изобретательным. Более того, даже и в животном мире человек — не рекордсмен по числу прирученных им видов: такие общественные насекомые, как муравьи, в этом больше преуспели.

Современная этнология (то есть теоретическая этнография) вслед за ее предтечей Жан-Жаком Руссо все чаще задумывается о соотношении культуры и природы. Неолитическая революция прежде всего провела эту границу не там, где она проходила в предшествующие эпохи: в область культуры переместились многие животные и растения (после их одомашнивания), а поэтому постепенно культурой, а не природой стали определяться и многие другие части среды, окружающей человека. Не будем преувеличивать новизны задач и вопросов, встающих перед современным человечеством. Проблематика, волнующая современных «зеленых», заложена уже 12 тысяч лет назад в самом характере неолитической революции. Другое дело, что в современном мире меняются масштабы проблем, все как бы под увеличительным стеклом. Но и это увеличение происходило постепенно. Вначале размеры всего населения Земли были изумительно малы. Недавно подсчитано, сколько людей переходило из Африки, где около ста тысяч лет назад сложился Человек Разумный Разумный (это двойное наименование парадоксальным образом обозначает современный антропологический тип человека), в Европу, где примерно 40–30 тысяч лет назад начинаются появляться первые поселения этого человека. Скорость переселения составляла не более одного-двух людей на поколение! Иначе говоря, люди исчислялись тогда буквально единицами.

Радикальное изменение размеров населения стало возможным только после неолитической революции, когда на смену присваивающему хозяйству охотников и собирателей дикорастущих растений пришло производящее хозяйство землепашцев и скотоводов. Характером хозяйства во многом определялась и та природная среда, в которой предпочитали жить племена, начавшие заниматься сельскохозяйственной деятельностью. Для скотоводства уже и в древности нужны были пастбища, для земледелия — орошаемые поля. Этим требованиям удовлетворяли горные долины. Поэтому в них и начинается раннее земледелие.

Одним из первых на это обратил внимание академик Николай Иванович Вавилов. Его имя теперь часто произносят с уважением, говоря о нем как о великом генетике и ботанике. Но его практические прикладные работы составляли единое целое с работами культурно-историческими: он открывал древние центры земледелия для того именно, чтобы понять задачи современности. История культуры в его работах носила прикладной характер. Поэтому у него и у его многочисленных продолжателей в современной науке прежде всего мы и будем искать ответ на вопрос, поставленный нами вначале. Для Вавилова восстановить исторический процесс — значит понять и его результаты, которые мы наблюдаем сегодня и будем наблюдать завтра.

Уже во вступительной лекции, читанной совсем молодым Вавиловым осенью 1917 года, ученый останавливается на роли воды для древнего земледелия. Вавилов рассуждает так: для земледелия вода необходима. Но если (как это и было в последующие эпохи) земледельцы живут на равнинах, им требуются большие энергетические затраты и технические сооружения, чтобы поливать растения. Горы же сами по себе как бы создают подобие водоподъемной системы. С них вода спускается вниз сама по естественным уступам. Если этих уступов мало, можно дополнить их искусственными «террасами». Еще и сейчас в Армении мне случалось в горных районах столкнуться с «террасами»-уступами, по которым течет вода; видимо, этот способ орошения унаследован еще с тех древних времен, когда им пользовались и в Урарту, находившимся на части территории современной Армении.