Альманах «Знак вопроса» - Знак вопроса, 2005 № 02

У центра есть еще и филиал, состоящий из больницы на 20 коек и трех маленьких медпунктов с двумя врачами, двумя фельдшерами и четырьмя медсестрами. Мобильные медицинские группы, в которые входят врач, медсестра и социальный работник или фельдшер и социальный работник, еженедельно приезжают из Джамкхедской больницы в «подшефные» деревни (а их в 1991 году было 175), делают прививки, решают срочные и насущные медицинские и вообще деревенские проблемы, в том числе социальные и экономические, увозят в больницу на лечение тяжелобольных, если они есть, и т. д.

Помимо еженедельных выездов мобильных групп, каждые полгода или, в крайнем случае, раз в год работники Джамкхедовской больницы проводят тщательное обследование подшефных деревень. Они ходят из дома в дом, изучают состояние здоровья деревенских жителей, динамику различных заболеваний и в зависимости от полученных результатов принимают соответствующие меры, изменяют практику организации деревенского здравоохранения, направление проведения необходимых профилактических и лечебных мероприятий.

Нижней ступенью, опорой комплексного проекта Ароле являются работники деревенского здравоохранения. Это — женщины (по одной в каждой деревне), избираемые самими деревенскими жителями. Обученная в Джамкхедской больнице и регулярно совершенствующая там свои знания, такая женщина живет в своей деревне и постоянно, ежедневно работает с людьми. Она своеобразный «агент» по изменению отсталой психологии односельчан, и в первую очередь — крестьянок, в отношении здравоохранения, особенно профилактической медицины, и в отношении их взглядов на здоровье человека вообще. Женщинам — работникам деревенского здравоохранения — помогают так называемые «крестьянские клубы» и «женские клубы», существующие в их деревнях.

По маршруту моего путешествия мне попадались самые разные медицинские учреждения: от крупных, в том числе государственных, больниц, платных и бесплатных, нередко оснащенных самым современным оборудованием, до мелких, в основном частных клиник и медпунктов, оказывающих и бесплатные услуги. За обучение в медицинских учебных заведениях взимается самая различная плата: от очень высокой, доступной только выходцам из самых состоятельных слоев населения, до сравнительно низкой или просто низкой. Студенты государственных мединститутов и колледжей, принадлежащие к беднейшим слоям населения, вообще ничего не платят (например, в колледже города Амбазогай), а отличники получают совсем не маленькую так называемую «национальную (государственную) стипендию». Нужно сказать, что в Индии заметную роль играют государственные социальные институты. Развита здесь и частная благотворительность.

Среди врачей и медицинских научных работников мне не так уж редко встречались выпускники советских медвузов и медицинского факультета Университета дружбы народов. Все они хорошо говорили по-русски и тепло отзывались о жизни в нашей стране.

Активисты Индийско-советского культурного общества из города Латура организовали мне интереснейшую поездку в старую-престарую деревню Тер. Там есть небольшой, но запоминающийся музей древностей, собранных в основном в этом районе. В музее представлены статуи, барельефы, монеты, украшения, посуда, оружие, возраст которых насчитывает тысячу, полторы, две и более тысяч лет. Особое внимание привлекают здесь образцы древних высокопрочных и необычайно легких — не тонущих в воде, пористых кирпичей и древней местной терракоты. Мне рассказали, что образец точно такой же терракоты хранится в Ватиканском музее в Риме. Оказывается, еще до нашей эры и примерно до VI–VII веков нашей эры в этих местах существовало большое и развитое государство Шатвахана со столицей в Тагаре — теперешней деревне Тер. Тагар был тогда крупным торговым центром, который через нынешний Латур (тогда Ратнапур), нынешний Аурангабад (тогдашний Пайтхан) и морской порт на западном побережье Индии Сурат вел торговлю с Древним Римом. Торговали терракотой, которой славился Тагар, сари, которыми славился Пайтхан. Поэтому и неудивительно, что знаменитая тагарская терракота есть и в музее Тера, и в Ватиканском музее Рима. Конечно, и у тагарской терракоты, и у тагарских сверхпрочных и сверхлегких кирпичей были свои «секреты». Наверное, это и особая глина, и особые способы изготовления. У кирпичей, может быть, это был тщательный замес глины вместе с соломой или какими-то древесными частицами или древесным углем, тщательное просушивание и основательное «прожаривание» на огне, в результате чего древесные частицы в кирпичах выгорали и они становились такими легкими, что не тонули в воде, и такими прочными, что постройки из них не тронули не то что века, а даже тысячелетия. В Тере мне показали более чем двухтысячелетний храм бога Вишну — Тривикрам мандир, сооруженный из таких кирпичей. Около храма, недавно, правда, отреставрированного Департаментом археологии правительства Индии, валялись кирпичные обломки. При мне их бросали в воду, и они плавали на ее поверхности! Древняя дорога через Тер или вблизи Тера проходила и в средние века, так что, возможно, здесь побывал и Афанасий Никитин. Правда, в «Хождении за три моря» он Тер не упоминает.

…А вот и Бидар — главный город самого северного дистрикта (области) штата Карнатака, бывшая столица государства Бахаманидов. Расположенный на высоком плато, Бидар господствовал над всей окружающей его равниной. Его городские стены во времена тверского купца опоясывали территорию значительно больше той, которую занимает сейчас Московский Кремль. Неприступной была его внутренняя (султанская) крепость, окруженная глубокими рвами, наполненными водой, и высокими и толстыми каменными стенами с могучими башнями-бастионами. Великолепными были дворцы султанов и их знати, украшенные изысканной резьбой по камню, цветной росписью, мозаикой, позолотой. Утопали в роскоши правители Бидара и их приближенные — выходцы из стран Ближнего и Среднего Востока, и в нищете и бедности жили простые люди Бидара…

Величественное и… грустное зрелище являет собой нынешний Старый Бидар. Во многих местах обрушились и развалились протянувшиеся на несколько километров краснокаменные и темно-серые стены его внешней крепости. Время и войны не пощадили и стены внутренней цитадели, где когда-то жили султаны. Но и сейчас этот кремль поражает своей мощью и былой красотой. Местами серые стены султанской крепости не ниже наших кремлевских, а круглые башни с зубцами, выступами и бойницами по-прежнему выглядят грозно. Вдоль стен с их наружной стороны тянутся остатки земляных валов и глубоких рвов. Внутри цитадели сохранилась большая «Солахкхамб масджид», длинный фасад которой украшен шестнадцатью массивными прямоугольными колоннами. Перед мечетью обширная прямоугольная площадь, где когда-то были бассейны, били красивые фонтаны, струились потоки воды. Сейчас здесь лужайки и деревья. Слева от «Шестнадцатиколонной мечети» — развалины когда-то высокого ажурного здания «Небесного дворца» «Гаган махаль» — места отдыха жен султанов. Дальше, слева от дороги к султанскому дворцу, был роскошный «Диван-э-ам» — зал для собраний знати, для приема султанами посетителей. Здесь когда-то стоял и драгоценный султанский трон. Сейчас не осталось «ни злата, ни серебра», ни позолоты, ни мозаики. Ничего не сохранилось, одни развалины. А еще дальше виднеются гигантские руины когда-то огромного и красивого дворца бидарских султанов Бахамани, не раз воспетого поэтами того времени. Местами стоят высокие полуразрушенные облупленные стены. Кое-где сохранились изящные контуры арок дворца, единичные красивые резные орнаменты, резные колонны из полированного темно-серого гранита, цветкообразные ванны бассейнов. Рядом с дворцом — развалины зданий для охраны, остатки подземных комнат для нее, подземные ходы. Сохранились развалины султанской кухни.