Николай Воронов - Знак вопроса, 2005 № 03

— У спартанцев хорошие всадники? — спросил Эвергетид.

— Что ты! Одни калеки. С таким же успехом их можно послать в бой на волах или козлах, — ответил Дамис и после затянувшегося молчания сказал: — А теперь ваш черед сказать, что мы делали не так. В грядущем нельзя повторять ошибок, если хочешь избавиться от спартанцев.

«Сиди тут Ксеиодок, — подумал Аристомеп, — он бы сказал: «Ту войну проиграли не мы и выиграли не спартанцы, ее вы играли Дельфы. Слушали бы поменьше всякое пифийское бабье, наглотавшееся всякой дряни и нанюхавшееся испарений серы, давно бы царствовали в Пелопоннесе»».

Дамису отвечали так:

— Нельзя давать Спарте повода для провокаций.

— Нужно нападать первыми. Нужно сражаться на спартанской земле.

— Их свободе ничто не угрожало, они бились хладнокровно и грамотно. А наши покидали строй без команды, выходили вперед и погибали, показывая вражеской фаланге безрассудную храбрость.

— Спартанцы брали измором, мы же надеялись решить дело одной битвой. Но можно выиграть десять битв, а в одиннадцатой проиграть страну. В долгой войне побеждает терпеливый и выносливый.

— В долгой войне побеждает богатый и запасливый, побеждают деньги. Нужно подумать, где их взять, занять, или у кого отнять.

— Если мы отпадем, спартанцы будут жить за счет периэков, чуть похуже, но как ни в чем не бывало. Следовательно, периэки должны или умереть или уйти из Пелопоннеса. Спарта со всех сторон окружена врагами, нашими союзниками, флота почти нет. Колонии, которые они вывели на Крит, сами бедствуют и их не прокормят. Нужно поставить спартанцев в такую ситуацию, чтобы они меняли свое оружие на наш хлеб.

— Спартанцы понимали, что если каждый год выходить на битву, в конце концов, останешься без войска. Они копили силы, а мы сидели за стенами и гадали: придут — не придут.

— Нужно было после каждой битвы преследовать их и брать саму Спарту, а не радоваться победе.

Когда очередь дошла до Аристомена, он сказал:

— Спартанцев победить невозможно. Но можно уничтожить их или ту систему, которую они придумали. Уничтожить законы Ликурга и память о нем. Тогда они станут такими же, как все греки…

— Что ж, — подытожил Дамис, — старейшины Мессении не ошиблись. Головы у вас работают, решимости хоть отбавляй, да и сил, я думаю, хватит. Дело за малым — взять оружие и навсегда выгнать спартанцев.

— Ответь, Дамис, — сказал Феокл, — почему вы обратили надежды на нас? Ведь есть поколение старше — наших отцов.

— Ваши отцы — наши дети, — сказал Дамис. — Но им уже по сорок-пятьдесят лет, они привыкли жить именно так, и немногие захотят менять жизнью подготовленную старость на неизвестность. Надежды архонтов — на вас.

Такой ответ всем польстил, Аристомен это понял по лицам. Как и Дамис, потому что сказал:

— Есть у нас тайный талисман. Пока он существует, будет жива и Мессения, — с этими словами Дамис достал медный позеленевший от времени кувшин. — Что в нем — никому знать не положено, кроме богов и посвященных, но посвященных среди нас не осталось, они переселились в Элевсин. Поклянемся же на талисмане в верности родине, повторяйте за мной…

И Аристомен сказал вместе со всеми, положив ладонь на кувшин:

«Клянусь Зевсом Итомским, Великими богинями, Артемидой Лимнатидой, Гераклом, Эпитом, всеми богами и героями, кои охраняют и дают жизнь Мессении. Я буду сражаться за моих богов, за мой очаг, за могилы отцов, не жалея себя и свое имущество. Я не отдам врагам ни пяди земли, но приложу все силы, чтобы вернуть отечеству свободу, могущество и старые границы. И священный Талисман я сохраню, и буду врагом каждому, кто решит действовать против Мессении. Я не брошу своего оружия, товарища и союзников ни в битве, ни в нужде. Боги и все, кто слышит меня, свидетели этой клятвы. Если же я нарушу ее или сделаю известной, или передам врагам, я буду проклят, боги пусть отвернутся от меня, земля моя пусть не плодоносит, женщины пусть не рожают мне детей и тело мое по смерти пусть останется без погребения. Клянусь!..»

— В следующий раз мы соберемся в Дории, — сказал Дамис, — и решим, с чего начинать подготовку к войне. А под конец я расскажу вам одну историю. Вы знаете, что Асклепий родился в Мессении, и его потомки живут тут до сих пор. Однажды некий человек разбил амфору, сел на дорогу и заплакал. Прохожий сказал ему: «Чего реветь без толку! Ее сам Асклепий не вылечит». Тогда человек сложил черепки в мешок, пошел в Эпидавр в святилище Асклепия и оставил мешок на ночь в храме. Утром он нашел амфору целой. Наша задача — быть достойными согражданами Асклепия и «склеить» Мессению без видимых швов, убить саму память о швах…

Когда Аристомен вернулся домой, Никомед спросил:

— Что сказал тебе Дамис?

— Помолодеешь — узнаешь.

Никомед обиделся, Аристомен извинился.

— А я по глазам все понял, — встрял Ксенодок. — Ну, пошли мерить доспехи твоего деда?

Аристомен отвесил ему щелбана.

— Вот это манеры! На помойке ты, что ли, вырос? — спросил Ксеиодок…

Филей постучал в дом Никомеда еще до рассвета. Перс, поминая его недобрым словом, отогнал собаку и открыл дверь. На шум из андрона вышел Аристомен еще с закрытыми глазами. Точно так же он добрел до колодца, возле которого Леофила чистила песком посуду, и сказал:

— Полей мне.

Умывшись, он обтерся краем хитона и спросил Филея:

— Завтракать будешь?

— Видел такое? — тоже спросил Филей и разложил на ладони несколько серебряных кружков с выдавленным изображением черепахи.

— Нет, — ответил Аристомен. — Что за побрякушки?

— Это эгинские статеры, очень удобны при расчетах, заменяют двенадцать железных оболов каждый.

На Аристомена они особого впечатления не произвели:

— Я не торгаш.

— Каждый грек — немного торгаш.

Филей по поручению Дамиса шел в Аркадию, чтобы заказать тамошним кузнецам или купить готовые сто комплектов доспехов: шлемы, панцири, поножи, щиты, мечи и наконечники для копий и дротиков. Близких наследников у Дамиса не было, заботилась о нем давно община, поэтому он продал семейный надел (а тот был самый большой в землях Андании), добавил скопленное и отдал на вооружение мессенцев. Конечно, сделать такие доспехи могли и местные кузнецы, и дешевле, но Дамису повсюду мерещились спартанские соглядатаи, а он не хотел будить зверя преждевременно и отправил в соседнюю Аркадию Филея, потому что тот был из Стениклара и в Андании малознаком. Тем не менее, спартанцы уже пронюхали, что в Мессении началось какое-то движение: доносила собственная разведка, — и путешествие Филея могло стоить ему жизни где-нибудь на полдороге.

— Ерунда, — сказал на это Аристомен. — Спартанцев уже убедили, что, если в кустарник затесались три дерева, это еще не значит, что перед тобой лес. А забияки повсюду встречаются. Пусть свою молодежь стерегут от греха.