Альманах «Знак вопроса» - Знак вопроса, 2003 № 04

Слушал гром. Он звучал необычно — так высоко, звонко и раскатисто, будто гремел орган в храме с бесконечными колоннами, высокими сводами и сотрясающим душу резонансом.

Внезапные тревога и печаль подняли меня с тахты. Я не понимал, в чем дело, но понял, что должен куда-то пойти и что-то понять.

— Сейчас, сейчас, — говорил я себе, торопливо зашнуровывая кеды.

Ливень полоснул меня по лицу, как давеча ветка. Я затянул шнурки капюшона, сунул руки в карманы и двинулся в темень, оскальзываясь в размякшей глине.

Тусклая стрелка шоссе уходила в дождь, к холму, к горе Сампо. Но я почему-то знал: туда мне идти не надо. И свернул налево, мимо островков, проливчиков и заливчиков озера — по тропке меж дымящихся в ливне кустов.

Метров через двести начались строения. Они безлюдно чернели в ночи. Дощатые стены летних дач и коттеджей глухо вибрировали. Крыша на одной из построек полуоторвалась и глухо шлепала. Окна и двери были еще заколочены.

Откуда-то из-под крыльца вывернулась оранжевая кошка. Она посмотрела на меня, беззвучно мяукнула и потерлась о ногу. Я терпеть не могу кошек, но что-то удержало меня от того, чтобы дать ей хорошего пинка. Это что-то — жгучее, жуткое и торжественное — вело меня все дальше и дальше, туда, где строения уже кончались и начинался лес.

Но я знал: там есть аллея. Непонятно откуда появившаяся аллея громадных вековых, но еще живых деревьев. Туда я и шел.

И когда я вступил на нее, ливень оборвался. Могучие кроны сомкнулись надо мной. Эта аллея была как черная труба. В дальнем конце брезжил как бы неясный полуовал. Я медленно шел трубой, напряженно всматривался в дальний полусвет и нетерпеливо ждал.

И тут кошка снова потерлась о мою ногу и беззвучно раскрыла пасть. И тотчас же я увидел ее. Она шла навстречу — высокая, вся в черном. Черная одежда, чем-то напоминающая женские одеяния конца прошлого, начала нынешнего веков, окутывала ее до щиколоток. Лицо покрывала черная полувуалька. Она была красива, я это чувствовал, хотя и не мог разглядеть ее лица. И главное — была стройной и высокой — выше меня. Ужасно, она сразу же понравилась мне, как может понравиться желанная, незнакомая, давно разыскиваемая женщина.

А страха не было. Я знал, КТО ОНА. Но не было страха. И это больше всего поразило меня. А потом наполнило душу торжественной, высокой радостью. Потому что я понял, почему не было страха. И почему в этой черной трубе ветер дует навстречу мне. Но мне еще хотелось проверить себя, испытать судьбу.

Я совершил дерзость: попытался схватить ее за руку. Ведь я не видел лица под вуалькой, а мне хотелось разглядеть его и запомнить!

Но оглушительно лопнуло небо. Громадный огненный столб полыхнул в землю в трех шагах от меня. Ослепленный и оглушенный — я пошатнулся. И тут по деревьям рвануло новым шквалом. Черная аллея загустела, и вихри жестких содранных с верхушек листьев ударили мне в лицо. Согнувшись, я отвернулся от ветра, побежал. У пошлых дощатых коттеджей меня догнал ливень и, заскочив сбоку, еще раз хлестанул по щеке…

«Почему же ОНА не открыла лицо? — торопливо думал я, продираясь через кусты без дороги. — Да просто же, боже мой! Потому что — рано! Потому что я должен еще жить! И буду жить! И чувствовать капли кожей — словно рябинка корой… И какое счастье, что она красива! Это значит, что не страшно… Совсем не страшно…»

И тут я замер. Я стоял на мосту через протоку на Конч в Укш-озеро. Глянул сверху в летящую по камням воду и отпрянул. Понял: страшно! И легкая змейка страха заструилась по коже.

«Чего же она хотела?» Но я знал, чего она хотела. Я помнил свои бессилие и слабость, свое смирение с двумя-тремя неделями. «Она хотела предупредить: с нею нельзя шутить».

Добравшись до дому, я содрал с себя одежду, рухнул на тахту… И тут же проснулся от удара грома. Каждая клеточка во мне, каждая жилка дрожали и постанывали. Голова раскалывалась от боли.

«Еще бы! После таких кошмарных снов!» Морщась, я потянул со стула куртку, чтобы достать из кармана таблетки.

Потянул и удивился. Куртка была мокрой.

Вот с этой ночи и началось мое выздоровление, хотя растянулось оно на годы и было непростым…

Ведущий С. Н. Зигуненко

Довелось услышать об одном занятном проекте Говорят, швейцарцы хотят проложить сквозь Альпы сеть тоннелей, по которым начнут курсировать скоростные поезда на магнитной подушке. Известны ли вам какие-нибудь подробности этой затеи ?

Идея эта давняя. Первые проекты «вселенского метро» начали публиковаться еще в 80-е годы XIX века. Но лишь недавно разработки эти из полуфантастических идей начали принимать очертания реального проекта.

В одном из изданий «Занимательной физики» Я. Перельман упоминает о попавшей ему на глаза брошюре «Самокатная подземная железная дорога между Санкт-Петербургом и Москвой». А. Родных — автор этого «фантастического романа в трех главах, да и то неоконченных» — предлагал парадоксальную и тем не менее вполне логичную с точки зрения физики идею.

Между двумя столицами прорывается тоннель, пересекающий земную сферу по хорде. Поскольку середина тоннеля ближе к центру Земли, чем вход и выход, вагон силой земного тяготения сначала втягивается в тоннель, непрерывно ускоряясь. Докатившись до середины, вагон достигнет скорости, достаточной для того, чтобы с разбегу домчаться до конечной станции, постепенно замедляясь. После остановки и перегрузки он готов совершить обратный рейс. Причем время, затрачиваемое на один перегон, и сегодня кажется фантастическим — всего 42 минуты 11 секунд!

Дальнейшие исследования выявили любопытную особенность подобных самокатных дорог — время, проведенное в пути, не зависит от его длины. Путешествие из Москвы во Владивосток, в Нью-Йорк или в Мельбурн продолжаются одно и то же время — те же 42 минуты 11 секунд. И на эти рекордные по скорости путешествия не требуется в принципе ни грамма топлива. Ведь для движения используется потенциальная энергия, которой обладает любое тело, лежащее на поверхности Земли и удаленное от ее центра на 6300 км.

Впрочем, дотошные инженеры подсчитали: сопротивление воздуха и трение колес сводят на нет все теоретические преимущества гравитационного транспорта. И до тех пор, пока не удастся устранить эти досадные помехи, самокатные дороги будут оставаться не более чем забавными мысленными экспериментами…