Александр Афанасьев - ЗНАК ВОПРОСА 1997 № 02

Итак, как же вести себя человеку при встрече с неведомым? Человечество давно дало ответ на этот вопрос. В массе своей оно реагирует однотипно — паникой, слухами, беспорядками. Точно так же оно реагировало и 1000 лет назад, когда во время Великой охоты волокли на костры колдунов и ведьм. Подчеркнем — в массе. Иные не реагируют совсем, иные заняты изучением проблемы, порождающей слухи. Кто же, они, другие? Или в них все громче подает голос неузнанное божество? Важно то, что они уже не рабы бессознательного, генерируемого древними структурами P-комплекса и лимбической системы, доминирующими поведенческими реакциями которых являются ярость и страх.

Ясно одно — тайны бессознательного ждут своих исследователей. Они многообещающи, эти тайны — ведь до сих пор никто не может с уверенностью сказать, что же они поведают прозревшему роду Хомо. Еще раз вспомним иранского пророка Заратустру и прочтем до конца его мудрый призыв к человечеству, произнесенный 27 веков назад: в каждом человеке дремлет неузнанный бог. РАЗБУДИ ЕГО!

Какова же она, обратная сторона нашего Я? Заурядная келья элементарных физиологических процессов или дом бога, готового отозваться всем, кто сумеет, его позвать? Мы смогли убедиться, что область бессознательного гораздо обширней границ, очерченных для нее сторонниками рацио.

Но вместе с тем мы увидели, что буйное воображение парапсихологов все еще не может быть поднято до уровня строгих экспериментальных подтверждений. Как бы то ни было, факты упорно свидетельствуют о наличии тайны. Складывается простая и доступная элементарному логическому анализу ситуация. Если тайны не существует, то бесчисленный и каждодневно растущий фактический материал не может быть объяснен. Но поскольку наличествующие факты не вызывают сомнения, то требуется переосмысление существующих законов и торжество новых, возводящих до уровня теории очередную тайну бытия. Не беда, что их время еще не пришло. Вспомним еще раз о том, что мы живем в непрерывно меняющемся мире и нет ничего удивительного в том, что истины, которые удается нам установить, меняются вместе с нами. Восходим на очередную ступеньку мы, и истина становится другой. Философский принцип отрицания отрицания может быть применен и к научным завоеваниям человечества: на каждом этапе своя истина, свои приоритеты, свое видение мира и свои представления о соответствии научных догматов. Соответствия чему? Наверное, тому уровню неведомого, на который позволила нам подняться природа.

Ведь если взглянуть на вещи беспристрастно, нетрудно заметить, что все это звенья одной цепи: коллективное бессознательное ментального странника Юнга, энергетический колпак Эгрегора, информационные потоки, явление покорных и шумных духов. Человек уже выбрал несколько звеньев этой невообразимо длинной цепи, и может быть, на другом ее конце поступь знаний уже услышана дремлющим божеством.

Обратная сторона нашего Я… Устанавливая истину о тайнах, которые может она скрывать, следует соблюдать определенный баланс — ведь неопровержимых доказательств их существования все еще нет. А в поиске истины вера может способствовать прозрению, но может и затмевать разум. Неслучайно большинство специалистов, приступивших к серьезному изучению мозга в начале столетия, в конечном итоге пришли к мистике или религиозному взгляду на жизнь. Тем же, кто уверовал сам или позволил убедить себя в том, что последние тайны физиоса уже раскрыты, функции его изучены, а возможности определены, пусть, станут предостережением пророческие слова великого нейрогистолога Сантьяго Рамон-и-Кахаля, сказанные им более 60 лет назад, и к началу третьего тысячелетия встретившие понимания больше, чем в то время, когда они были произнесены: «До тех пор, пока мозг будет оставаться загадкой, Вселенная — отражение структуры мозга останется загадкой тоже…».

Об авторе:

БАХТИЯРОВ КАМИЛЬ ИБРАГИМОВИЧ — доктор философских наук, профессор кафедры высшей математики. Автор книг: Логические основы компьютеризации умозаключений. — М., 1987. Умозаключения на персональных компьютерах. — М., 1989. Массивы и циклы в логике с точки зрения информатики. — М., 1997. Доклады на Международных конгрессах: по логике (Москва, 1987), по основам искусственного интеллекта (Париж, 1991), по образованию и информатике. ЮНЕСКО (Москва, 1996).

Милые и любознательные читательницы и читатели журнала «Знак вопроса», хочу обратить ваше внимание на то, что, пожалуй, нет другой такой проблемы — как парадоксы, — над которой в течение многих и многих веков фатально витает большой и жирный знак вопроса —? От этого вопроса чаще всего отмахиваются, объявляя парадоксальные объекты несуществующими. Однако запреты всегда были знаком презрения к интеллекту и признаком деградации ума.

У людей всегда была тяга к тому, что французы называли absurd (абсурд), а англичане — nonsense (нонсенс). Лауреат Нобелевской премии по литературе за 1957 г. Альбер Камю в своем эссе об абсурде «Миф о Сизифе» писал:

«Открытию абсурда непременно сопутствует искус написать учебник счастья… Счастье и абсурд — дети одной и той же матери-земли. Они неразлучны. Ошибочно было бы утверждать, будто счастье обязательно вытекает из открытия абсурда. Тем не менее бывает, что чувство абсурда рождается от полноты счастья».　

Параллельные тексты даны из чувства «nostalgie d’unitb (ностальгии по единству, по выражению Камю). Но родоначальником, королем нонсенса считается Эдвард Лир:

Здесь приведена вторая строфа его «Автопортрета» в моем переводе, поскольку она была полностью опущена в переводе С.Я.Маршака. Получилась дробь 7/8 — русские читатели узнали только семь строф из восьми.