Дж Гренвилл - История XX века. Люди. События. Факты

Бетманну Г ольвегу удалось добиться одного — от устаревшей Weltpolitik было решено отказаться. Вместо этого Г ермания обратила свой взор к Малой Азии и Месопотамии и начала развивать дружеские отношения с Турцией. Проектируемая железная дорога Берлин-Багдад должна была стать экономической артерией новой сферы германских имперских интересов.

Великобритания, рассматривая Германию в качестве буфера против российской экспансии на Ближнем Востоке, не противилась ее появлению в этом регионе.

На Балканах, где в 1913 году вспыхнула вторая балканская война, Бетманн Гольвег и британский министр иностранных дел сэр Эдвард Грей работали рука об руку, пытаясь локализовать и погасить этот вооруженный конфликт. Тайное заседание у кайзера, которое состоялось 8 декабря 1912 года, имело по меньшей мере то следствие, что позволило Бетманну Гольвегу проводить в 1913 году мирную политику и даже добиваться при этом определенных успехов. Впрочем, ему не удалось добиться главной цели — ослабить британскую поддержку Франции. Тем не менее Германия неумолимо двигалась к войне. Ее лидеры, приучая себя к мысли о войне, следовали неотвратимой логике милитаризма. Все закончилось тем, что летом 1914 года Бетманн Гольвег вместе со своим кайзером оказался на краю пропасти.

ГЛАВА 3 ФРАНЦУЗСКАЯ РЕСПУБЛИКА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

В 1900 году Г ерманская империя символизировала для современников дух дисциплины, единства и прогресса; Франция же, напротив, казалась бессильной страной, раздираемой противоречиями и погрязшей в коррупции, политическое фиглярство которой не позволяло воспринимать ее всерьез. Язва коррупции поразила верхние слои армии, церкви и политики, что убедительно показало дело Дрейфуса — ни в чем не повин ного капитана французской армии, который в 1899 году был второй раз признан виновным в шпионаже. Кампания клеветы против французских евреев достигла крайней степени озлобления, немыслимой для цивилизованных стран. Только Россия могла соперничать с Францией в этом отношении. И тем не менее, толпы богачей со всего света продолжали съезжаться во Францию. Париж по-прежнему считался самым прекрасным городом мира и фактически являлся европейской столицей искусств; а Ривьера стала самым модным в Европе курортом.

Разумеется, европейцы понимали: блеск Парижа и великолепие Ривьеры — это еще не вся Франция. Некоторые из них могли понять и то, насколько эта страна разнообразна, противоречива и проникнута духом индивидуализма. Правительства здесь сменялись так часто, что любая другая страна мира уже погрузилась бы в хаос и стала полностью неуправляемой. А Франция, проникнутая своими повседневными заботами, продолжала оставаться стабильной, хорошо организованной страной с сильной национальной валютой. Монархическая Европа с подозрением посматривала на республиканскую Францию с ее государ-ственными атрибутами, доставшимися в наследство от революции 1789 года. Короче говоря, Франция была намного более стабильной страной, чем казалась, и к 1914 году обрела полное право называться мировой державой.

Способны ли мы сейчас разобраться в том, как функционировало французское общество тех лет, и понять то, что оставалось непонятно современникам?

Ключ к решению этого вопроса состоит в том, что большинство французов не желали, чтобы их правительство и парламент имели в своих руках жесткие рычаги управления и тем самым могли вносить какие-то заметные изменения в общее течение французской жизни. Франция была глубоко консервативной страной. Большинство населения не хотело никаких радикальных перемен в существующем порядке вещей, которые могли бы затронуть сохранность их имущества или сбережений. В результате республика стала символом порядка и наилучшей гарантией сохранения status quo. Монархисты казались революционерами, поскольку, как и крайне левые, требовали больших перемен.

Одно из объяснений этого внутреннего консерватизма состоит в том, что Франция не пережила всплеска рождаемости или быстрой индустриализации. С 1866 по 1906 год род занятий работоспособного населения страны менялся весьма плавно. Если в 1866 году половина всех работающих была занята в сельском, рыбном и лесном хозяйствах, то к 1906 году их количество уменьшилось до 43 %. Количество промышленных рабочих за тот же период возросло очень незначительно — с 29 % до 30,6 %. В основном французское общество состояло из мелких производителей и торговцев. В промышленности преобладали старые промышленные предприятия по производству одежды и тканей, численность работников которых была менее ,5 человек.

Население (млн человек]

37

Среднегодовое производство угля, железа и стали во Франции и Германии 1880- -1884 1900- -1904 1910- 1913

Производительность в промышленности и сельском хозяйстве росла. Успешно развивались новые отрасли индустрии — такие, как электротехническая, химическая и автомобильная промышленность. Франция обладала большими залежами железа, расположенными во фран-цузской провинции Лотарингия, благодаря которым она не только занималась экспортом сырья, но и сама производила немало стали, причем производство ее постоянно росло. На границе с Люксембургом, в Лонгви, были построены большие заводы, и Ле Крезо начал конкурировать с Крупном в производстве вооружений. Несмотря на бурное развитие угольных шахт в Па-де-Кале, Франция не могла покрыть свои потребности в угле и по-прежнему очень зависела от импорта его из Англии и Г ермании. Цифры показывают, что численность населения Франции, оставаясь практически стабильной, значительно отстала от численности населения такой индустриальной нации, как Германия. Поэтому легко упустить из виду успехи Франции в производительности и величине экспорта из расчета на душу населения.

В одном отношении — капиталовложениях в другие страны Европы — Франция занимала первое место. За период с 1890 по 1914 год большая часть французских инвестиций пришлась на Россию, что стало основным фактором международных отношений.

Большинство французов не хотели замечать того, что новые проблемы требуют новых решений, и понимали защиту республики как борьбу с политическими интересами армии и церкви. Но в начале XX века рост и концентрация промышленности и пробуждение в среде рабочих новой воинственности вновь стали угрожать существованию республики. Большинство группировок в нижней палате парламента были настроены отбить все атаки как слева, так и справа.