Дж Гренвилл - История XX века. Люди. События. Факты

Для всего мира было уже ясно, что политические лидеры кайзеровской Германии больше не считают свою империю пресытившейся экспансией. А сами немцы больше не видели моральных оправданий тому, что они лишены своего места под солнцем.

В то время, как кайзер и сторонники создания военно-морских сил изучали остальной мир, милитаристы были озабочены главной проблемой — как Германия, может избежать войны на два фронта с Россией и Фран-цией. Выход был найден в «плане Шлиффена»: вся мощь германской армии должна быть брошена против Франции, пусть даже при этом придется месяца на два оставить свои восточные границы почти незащищенными.

«План Шлиффена» замечательно характеризовал две основных черты официального германского менталитета: полное пренебрежение международными моральными нормами в целях достижения военного превосходства и исключительная вера в германский военный гений, основанный на теоретическом планировании, не допускавшая учета человеческого фактора и разного рода неожиданностей. Несмотря на весь отрыв от реальности, «план Шлиффена» приобрел авторитет Священного писания. Он был создан графом Альфредом фон Шлиффеном, начальником германского генерального штаба в период с 1891 по 1906 год. Во всех своих версиях—а первая из них была создана в 1899 году — «план Шлиффена» откровенно пренебрегал нейтралитетом Бельгии, хотя одним из гарантов этого постоянного нейтралитета была сама Г ермания. Сам Шлиффен объяснял это военной необходимостью, и никто не осмелился возразить, что его план нарушает все договорные обяза-тельства. За образец для своего плана Шлиффен взял победу Г аннибала в битве при Каннах, достигнутую свыше 2000 лет назад за счет опрокидывания обоих флангов римлян. Однако сам он предпочитал сосредоточить свои усилия только на одном, правом фланге, где предстоит обойти французскую армию, «сокрушить все фланги врага... и нанести ему полное поражение, атаковав с тыла». План предполагал, что французская армия останется на месте и не сможет вовремя отойти; что война на Западе может быть выиграна прежде, чем Россия сумеет организовать серьезное наступление на Востоке; что Франция будет разбита дней за сорок, после чего первой запросит мира. В основе его лежали и многие другие, так и не подтвердившиеся впоследствии политические и военные предположения. Несмотря на всю рискованную игру, которую вела Германия, пытаясь добиться победы на одном фронте, у первой мировой войны с самого начала оказался не один фронт, а три: Германия против Франции на западе, против России на востоке и Австро-Венгрия против России на юго-востоке. Империалистическая Германия начала проявлять первые признаки новой, пост-бисмарковской

ориентации своей внешней политики в 1890 году, когда отвергла союз с Россией и пошла на сближение с Англией. Она хотела сохранить полную свободу действий и сполна воспользоваться международным соперничеством для достижения своих глобальных целей. В результате этого республиканская Франция и царская Россия были встревожены настолько, что заключили оборонительный союз, направленный против возможной германской агрессии. Страх перед Г ерманией был главной причиной этого удивительного альянса.

33

Нежелание связывать себе руки и игра на противоречии национальных интересов явились следствиями внешнеполитической концепции одного из поклонников Бисмарка, внешне осторожного главы политического отдела германского министерства иностранных дел барона фон Хольштейна. Это были роковые годы для Г ермании. В начале столетия несколько прогермански настроенных британских министров во главе с секретарем по делам колоний Джозефом Чемберленом искали сбли-жения с Г ерманией, как средства противостояния российской экспансии. Вероятно, в период с 1898 по 1901 год, Британия не была готова к заключению официального союза с Германией, однако она стремилась к самому тесному сотрудничеству. Все шансы на заключение долговре-менного англо-германского союза были перечеркнуты Хольштейном и Бюловом, предъявившим совершенно невозможное требование: Великобритания должна поделиться частью своих колоний с Германией. Немцы рассчитывали, что жесткое давление на Великобританию сделает ее впоследствии более сговорчивой. Однако британцы нашли другой путь и обошлись без германской поддержки. В 1898 году премьер-министр Великобритании лорд Солсбери в разговоре с германским послом сказал гак: «За свою дружбу вы просите слишком многого».

Этим другим путем, найденным Великобританией, было достижение компромиссов со своими глобальными соперниками. С Францией такой компромисс был достигнут весной 1904 года — Великобритания признала французское господство в Марокко. Именно германская политика и привела к тому, что англо-французское соперничество начало оборачиваться партнерством, направленным против Германии. В Марокко у немцев были свои интересы, которые они отнюдь не собирались игнорировать. В 1905 году во время визита в Танжер кайзер пообещал марокканскому султану помощь в борьбе с Францией. Маловероятно, чтобы германские военные искали предлога для войны с Францией пока ее союзник — Россия — был ослаблен последствиями своей неудачной войны с Японией. Во всяком случае ни кайзер, ни фон Бюлов войны не хотели. Их цель состояла в другом — запугать Францию и Англию и заставить отказаться от своего недавнего союза.

Однако результат оказался прямо противоположным. На конференции 1906 года, созванной по инициативе Германии для решения марокканского вопроса, немцы не смогли добиться для себя никаких выгод, зато военные Великобритании и Франции начали секретные переговоры о сотрудничестве. Страх Франции перед Германией лишь усилился.

34

Но в 1905 году личная дипломатия кайзера привела к одному эффектному результату. Во время своего путешествия на яхте по Балтийскому морю, находясь севернее Стокгольма, в бухте Бьорко, кайзер встретился с русским царем, прибывшим из Финляндии, и убедил его подписать русско-германский союзный договор. Петербургские и берлинские министры были в ужасе.

Русские министры не отказались от союза с Францией против Германии, поэтому этот договор был мертворожденным.

Четыре года спустя, в 1909 году, немцы сумели еще более успешно запутать Россию во время боснийского кризиса; а в 1911 году снова попытались заставить Францию уйти из Марокко. Неразумность германской политики была просто поразительна. Угроза войны была блефом.

Несмотря на германское военное превосходство, достигнутое за эти годы, кайзер и его министры не хотели развязывать агрессивную войну. Пока лидеры империалистической Германии чувствовали себя сильнее своих соседей по континенту, они стремились к поддержанию мира. Агрессивные устремления возникли из растущего чувства слабости, из убеждения, возникшего после 1912 года, что Германия утрачивает свое превосходство.