Альманах «Знак вопроса» - ЗНАК ВОПРОСА 1994 № 01-02

А где именно, в каком из отделов мозга хранится память? Где находятся «сейфы» Мнсмозины? Ученые резонно рассудили, что если такие сейфы расположены в строго определенных местах, то, разрушив или удалив соответствующие структуры мозга, мы тем самым сделаем животное неспособным обучаться или помнить то, чему его обучали ранее. Приступили к экспериментам. Одним из первых исследователей центра памяти был американский ученый К. Лэшли. Он вырабатывал у крыс различные виды рефлексов, после чего начинал разрушать у них мозговые образования. Каково же было удивление ученого, когда выяснилось, что разрушение даже большой массы мозга практически не сказывалось на проявлении у животных предварительно выработанных навыков. Нобелевский лауреат А. Эдриан также попытался провести анализ закономерностей проявления условных рефлексов у животных, у которых разрушались или удалялись различные мозговые структуры. Одновременно он проанализировал влияние многочисленных нейрохирургических операций на память бальных. Вывод крупнейшего нейрофизиолога был такой: память в мозгу хранится везде и в то же время конкретно нигде! Ответ точный, но малоутешительный. Зато есть о чем думать.

Что значит: память в мозгу хранится везде? А это значит, что любая нервная клетка участвует в процессах памяти. А их в мозгу не менее 100 миллиардов. Когда вспоминаешь, что каждая из них соединена с другими тысячами контактов, то начинаешь чувствовать слабость нашего воображения перед астрономически большой нервной сетью, улавливающей и сохраняющей в себе все, что воспринимается мозгом. Именно в местах соединения нервных клеток друг с другом (которые носят название синапсов) — а не в одном каком-то центре — и локализуется память. По сути дела, бесчисленное количество синапсов делает нашу память потенциально беспредельной, способной в течение жизни запечатлевать любое количсство информации.

Теоретически это так. Практически дело обстоит несколько иначе. И об этом уже упоминалось, когда речь шла о «магическом числе семь». Тут уж, что называется, ничего не поделаешь. Группа взрослых здоровых лиц, если им один только раз предъявить десять каких-либо изображений или назвать десять слов, а затем попросить их воспроизвести, что они видели или слышали, действительно воспроизведут в среднем около семи единиц информации.

Так в чем же дело? Почему расчеты показывают, что мощность нашей памяти, с одной стороны, беспредельна, а с другой — элементарный эксперимент выявляет ее относительную слабость?

Дело в том, что мы ведем речь о разной памяти. В первом случае мы говорим о памяти вообще, о способности мозга запечатлевать воспринимаемые им сигналы, которые могут отпечатываться в виде следов в наших нервных клетках и о которых наше сознание может даже и не подозревать. Во втором же случае, когда мы опытным путем убеждаемся, что предельные возможности памяти существуют, имеется в виду только осознаваемая память — та память, из которой мы осознанно, волевым усилием можем извлекать информацию и передавать ее другим людям с помощью речи или в письменной форме.

Будем считать, что знакомство с еще двумя видами памяти — осознаваемой и неосознаваемой — состоялось. Кроме того, различают еще память кратковременную и долговременную. Кому из нас не доводилось звонить по телефону, номер которого ранее нам не был известен. Поговорив с интересующим нас в данный момент лицом, мы тут же забываем, по какому номеру звонили. Правда, мы должны иметь в виду вот что: номер телефона незамедлительно забывается, если он для нас нейтрален. Если же ожидаемый разговор для нас важен, значит, волнует нас или тревожит и мы чувствуем, что общение с этим собеседником понадобится нам в будущем, забывания, как правило, не происходит. Можно сказать, что эмоциональный настрой перевел след памяти с кратковременного уровня хранения на долговременный уровень.

Оказывается, таким образом, память по своей природе многообразна. Мы уже знакомы с несколькими ее видами — осознаваемой, неосознаваемой, кратковременной, долговременной и эмоциональной, памятью зрительной, слуховой, словесно-логической и двигательной. Практически в каждой из них может проявляться эйдетическая форма запечатления воспринимаемой мозгом информации. И как тут не вспомнить Даниила Данина, которому принадлежит высказывание: «Наша память словно матрешка: развинтишь одну, а в ней другая».

Но и это не все. В особую форму выделяется также произвольная память и непроизвольная. Проявление последней очень четко подмечено известным русским ученым и путешественником В. К. Арсеньевым, описавшим ее особенности в своей книге «По Уссурийскому краю». «Странно устроен человеческий мозг, — замечает исследователь Дальнего Востока. Из впечатлений целого дня, из множества разнородных явлений и тысячи предметов, которые всюду попадаются на глаза, что-нибудь одно, часто даже не главное, а случайное, второстепенное, запоминается сильнее, чем все остальное! Некоторые места, где у меня не было никаких приключений, я помню гораздо лучше, чем то, где что-нибудь случилось. Почему-то запомнилось одно дерево, которое ничем не отличается от других деревьев, муравейник, пожелтевший лист, один вид мха и т. д. Я думаю, что я мог бы вещи эти нарисовать подробно со всеми деталями».

После представления такого обилия видов памяти у некоторых лиц может возникнуть вопрос: «А не напоминает ли классификация памяти известный анекдот, где всех мужчин разделили на брюнетов и студентов?» Сразу следует сказать, что ответ на этот вопрос должен быть отрицательным. Что касается памяти, то в основу ее классификации заложено несколько объективных критериев. Вот некоторые из них. Степень осознаваемости заучиваемого материала, прочность его хранения в структурах центральной нервной системы, участие в этих процессах механизма эмоций, характеристика каналов, по которым сведения поступают в мозг, особенности его структурной организации и т. д.

У читателей здесь может возникнуть еще один вопрос: «А какая форма памяти лучше?» Подобный вопрос вряд ли правомочен. Любая форма памяти хороша, если она достаточно развита. Но преобладание той или иной ее формы, разумеется, уже накладывает на нас определенные ограничения при выборе профессии: вряд ли человек с преобладанием, например, зрительной памяти принесет большую пользу как музыкант. По-видимому, настало время уже в первых классах школы проводить всестороннее исследование памяти учащихся. С результатами исследования должны знакомиться и учителя, и родители, и сами ученики. О характеристиках своей памяти мы должны знать так же хорошо, как и о своей группе крови, знание которой в критических состояниях организма помогает спасти нам жизнь. Знания же об индивидуальных характеристиках памяти каждого ученика позволит, с одной стороны, целенаправленно тренировать слабо развитые ее формы, а с другой — в известной степени, возможно, прогнозировать выбор профессии…