Альманах «Знак вопроса» - ЗНАК ВОПРОСА 1994 № 04

Между тем «брынско-брянская» привязка сюжета получала в ходе исследовательской работы все новые подтверждения. Много интересного обнаружилось в топонимике окрестностей Брянска и соседствующего с ним города Карачева. Например, былина говорит, что лесная застава Соловья-разбойника располагалась у реки Смородины. Эту реку поначалу считали чисто мифической и на карте не искали — как оказалось вскоре, напрасно, ибо недалеко от Карачева протекает река Смородиновка (по другим данным — Смородинная, Смородинка). А в 13 км от Карачева лежит село с красивым и не совсем обычным названием Девять Дубов. Отыскали даже Соловьев перевоз — правда, не через Смородиновку, а через Десну, недалеко от Брянска. Такое скопление названий, вызывающих в памяти сюжет о Соловье-разбойнике, заставляло с особым интересом отнестись к местным преданиям. И ожидания исследователей оправдались. 14 апреля 1890 года газета «Московские ведомости» опубликовала корреспонденцию анонимного жителя города Карачева. Сославшись на уже известные нам «былинные» топонимы, автор далее писал: «Местные старожилы помещики указывают даже то место, где было расположено «гнездо Соловья-разбойника». И теперь на берегу Смородинной находится огромных размеров пень, который, по преданию, сохранился от громадных девяти дубов, около которых жил Соловей-разбойник».

Можно ли желать более определенного свидетельства? Прямо хоть организуй экспедицию на поиски остатков Соловьевой заставы… Предыдущий анализ, однако, уже научил нас не доверять слепо самым «точным» указаниям устных и письменных источников. Повременим с выводами и на сей раз.

Уже в наши дни историк Ю. А. Липкинг, по-видимому, не зная об этих материалах, собранных дореволюционными исследователями, с полной убежденностью доказывал, что местом обитания Соловья-разбойника была Курская земля. И, представьте себе, факты, которыми он подкреплял свое мнение, под стать только что перечисленным. Приведу самое существенное из его аргументации. Во-первых, в Курской области имеется своя река Смородинка. Во-вторых, при устье… нет, опять же не Смородинки, а другой, более крупной и известной реки Свапы, впадающей неподалеку от Курска в реку Сейм, есть городище Соловейня, или Соловень-гора. В X–XIII веках тут было укрепленное поселение, которое Ю. А. Липкинг сравнивает с жилищем Соловья, защищенным согласно былине крепкой оградой. А главное — «у местного населения до сих пор бытует предание, что именно здесь и находилось гнездо Соловья-разбойника». Вот так!

Думаете, притязания на право считать себя земляками Соловья этим исчерпываются? Отнюдь нет. «Прописывали» знаменитого разбойника и на Украине. Во всяком случае, один крестьянин, от которого в прошлом веке записали прозаический пересказ сюжета о Соловье, деловито сообщил, что лесная застава разбойника была устроена как раз на том месте, где теперь находится село Соловиевка (ныне — Житомирской области). Поскольку рассказчик в этой самой Соловиевке проживал, его слова, согласитесь, имели некоторый вес. Снабдил он «привязкой на местности» и следующий эпизод, когда Илья по пути в Киев вместе с плененным Соловьем проезжает мимо его дома. Соловей с семейством, по уверению рассказчика, обитал в селе Грузское (на территории нынешней Киевской области). Между прочим, дорога из Соловиевки в Грузское действительно лежит в направлении на Киев…

Тех читателей, кто уже прикидывает, какой же вариант заслуживает наибольшего доверия, я прошу учесть еще один адрес: село или поселок Языково Ульяновской области. С ним связано следующее предание, опубликованное пару десятилетий назад: «Речка, которая течет через село Языково и пруды питает, Соловьем называется. А название-то, говорят, вот откуда пошло. Начало та речка берет из двенадцати ключей в горах за Языковым, ключи в лесу начинаются. В нем, в лесу этом, жили когда-то давным-давно разбойники. Атаманом у них был человек по прозвищу Соловей. Вот и говорили, что речка течет от Соловья. А поэтому и речку Соловьем назвали». Несмотря на значительный отход от былинных подробностей (двенадцать дубов, например, превратились в двенадцать лесных ключей), все же ясно, что речь и тут идет о «нашем» Соловье-разбойнике.

Можно, конечно, оценивать каждую географическую привязку деятельности Соловья по тому, насколько она соответствует маршруту Ильи Муромца. С этой точки зрения «карачевский» вариант вне конкуренции. Но за всеми местными преданиями о Соловье-разбойнике просматривается единая схема, широко распространенная в фольклоре и достаточно хорошо изученная фольклористами.

Историческое сознание народа не довольствуется только хранением «преданий старины глубокой». Практически всегда находятся местные достопримечательности, природные образования, топонимы, не охваченные устной историей, но вызывающие любопытство: как это возникло? почему так называется? И народная мысль искала ответы, восполняя эти пробелы в исторической памяти выдуманными версиями. Если придумка походила на правду и была к тому же красивой, интригующей, ее начинали передавать из уст в уста, из поколения в поколение, и спустя сравнительно короткий срок она уже воспринималась как предание, тянущееся из глубины веков.

К примеру, есть в Поволжье гора, которую местные жители окрестили Лепешкой. Почему? Даже не видев этой горы, мы вправе предположить, почти не рискуя ошибиться: за ее приплюснутую форму. Однако такое объяснение казалось, видимо, слишком прозаическим, будничным, и обитатели тех мест рассказывают совершенно иное: гору прозвали Лепешкой потому, что когда-то с нее Стенька Разин сбрасывал ограбленных им купцов, «они и разбивались в лепешку». Спору нет, соблазнительно связать местное название с известной личностью прошлого. Благодаря этому родной край приобщался к «большой» истории. Потому-то, скажем, о пребывании Петра I «вспоминали» и там, где он никогда не был, любое старинное оружие на Урале пытались объявить пугачевским, а основателем практически каждой станицы на Дону называли Ермака Тимофеевича.

Тот же принцип лежит в основе преданий о Соловье-разбойнике: берется местное название, перекликающееся с именами собственными в былинном сюжете, и утверждается, что как раз в этих местах и находились владения Соловья. Три таких утверждения — относительно Языкова, курской Соловейни и украинской Соловиевки — явно не могут быть истинными. Почему же мы должны доверять четвертому, абсолютно однотипному с ними «воспоминанию» о заставе Соловья в районе Карачева? Только из-за близости тамошних Девяти Дубов и реки Смородиновки к местам, указанным в былине? Но ведь сама эта близость и могла подтолкнуть местных жителей к предположению, что действие знаменитой былины разворачивалось некогда в их краю. Доказать же, что подобные рассказы и впрямь дошли до нас со времени тех событий, ничем пока нельзя. По справедливому замечанию крупнейшего знатока былин А. М. Астаховой, «названия реки и села могли возникнуть и в более позднее время, а самый факт существования в старину чисто местных преданий о Соловье-разбойнике не установлен».