Патрик Дж О’Рурк - Адам Смит «О богатстве народов»

Да, похоже, миссионер из Адама Смита вышел бы никудышный.

Адам Смит много думал о налогах. И надумал на восемьдесят с лишним страниц. Он начал с четырех разумных и целесообразных максим налогообложения: сбор налогов сам не должен требовать больших затрат, проводиться тогда, когда удобно налогоплательщикам, быть пропорциональным доходу, которым плательщики «пользуются, благодаря защите государства», и быть «определенным, а не произвольным или случайным».

Последняя максима, очевидно, самая целесообразная, и ей уделяется больше всего внимания. Законы о налогах чаще всего оказываются бесконечно и безнадежно запутанными, и даже если какой-то налог снижается — это еще не значит, что автор нововведения не намухлевал с повышением в какой-то другой статье. Налогообложение, по-видимому, нарушает принцип Смита, гласящий о том, что «высокий уровень неравенства… не означает также и высокой степени неопределенности». Впрочем, о том, что этот принцип не работает, известно всякому влюбленному или ожидающему счета по почте.

Смит был противником налогов на наследство, размер которых почти всегда так же не определен и случаен, как сама смерть. И о них едва ли можно сказать, что они сбираются в то время, когда налогоплательщику удобнее всего их платить.

Смит не считал панацеей потребительские налоги: «Все налоги на товары потребления… приводят к снижению количества продуктивного труда». Он не стал бы так страстно продвигать НДС в Соединенных Штатах. Один тот факт, что это используется где-то еще, уже является аргументом против. ;«Искусство, которому правительства всех времен учатся другу друга охотнее и быстрее всего, — высасывать деньги из карманов людей», — писал Смит.

Смит был против корпоративных налогов, потому что «владелец международного фонда по сути является гражданином мира», и «налог, который уводит капитал от какой-либо отдельной страны, будет осушать и источник всеобщего дохода, и государств, и народа».

Смит привел здравый аргумент в пользу налога на собственность: «Ничто не может быть более разумно и обоснованно, чем то, что фонд, который обязан своим существованием хорошей работе правительства, должен усиленно облагаться налогом». И, раз правительство было учреждено для защиты богатых от бедных, он призывал к налогам, растущим пропорциональным доходу: «Вполне Обосновано, что богатые должны делать вносить средства в общественные расходы не только в пропорции, соответствующей их доходу, но в размере, превосходящем эту пропорцию». Полагаю, богатые согласились бы — только при условии, что правительство заставит бедных завязать с граффити и слушать рэп хоть немного потише.

Смит противился некоторым налогам на либералистских основаниях:

«Невозможно было бы определить точный размер налога, скажем, на торговую лавку, если бы он должен был соответствовать размаху торговли, которая в ней ведется. Это затребовало бы прямо-таки инквизиционные меры и не было бы поддержано ни в одной свободной стране».

Мы очень гордимся нашим современным либерализмом и свободой, но это высказывание намекает, что в погоне за новыми свободами мы, похоже, обронили парочку старых.

У Адама Смита была одна действительно блестящая идея по поводу налогов: дополнительный сбор «с тех людей, кто служит в правительстве». Он чувствовал, что они «как правило, склонны вознаграждать свои труды в размере более чем достаточном». «Следовательно, жалованье чиновников, в большинстве случаев, очень даже способно вынести дополнительный налог», — писал Смит. И он предсказал, что это будет «всегда очень популярным налогом».

И все же размышления о налогах приводят к дурным мыслям… Только представьте на минуту, что бы вы сделали с зашедшим навестить вас налоговым инспектором, если бы не законы божеские и человеческие? Те, кто продвигают всевозможные налоги, похоже, так же далеки от верного пути, как и те, кто отказывается их платить.

По мнению Смита, самым лучшим способом увеличения дохода с налогов было введение налога на роскошь. Причем не только на прихоти богатых, но и на «превышающие разумную необходимость траты низших слоев народа».

А вот предоставленное самим Смитом свидетельство того, что в восемнадцатом веке считалось «разумными и необходимыми затратами» для бедного человека:

«Можно усомниться, является ли потребление мяса жизненной необходимостью для кого бы то ни было. Зерно и овощи в сочетании с молоком, сыром, маслом, как показывает опыт, могут и без всякого мяса составить самый обильный, самый полноценный, самый питательный и дающий силы рацион».

Но стоит принять во внимание, из чего на самом деле состоял такой рацион:

«Положение бедняков в большей части Англии было бы не столь ухудшено повышением цен на птицу, рыбу или дичь, сколь значительно улучшено падением цены на картофель».

Так что, оказывается, и голая картошка бедным нисколько не вредит:

«Грузчики, и разносчики угля в Лондоне, и те несчастные женщины, что живут проституцией, — возможно, самые сильные мужчины и самые красивые женщины в Британии; говорят, что они, по большей части, происходят из низших слоев народа Ирландии, которые кормятся, в основном, этим Корнем».

В восемнадцатом веке бедные еще не приобрели современного статуса, приравненного к особо ценному источнику всяких причуд, моды и наркотиков. Низшие классы обычно открыто признавали низшими, а не втайне считали низшими, скрывая при этом свое чувство вины за неправедные мысли. Даже такой благопристойный человек, как Адам Смит, признавал их более низкое положение, не задумываясь ни о какой пристойности. Исполняя роль политического советника, Смит написал следующее, очевидно, не давая себе ясный отчет, что этим он вступает в противоречие с самыми важными положениями «Богатства народов»:

«На трезвых и работящих бедных налоги [на роскошь] действуют как законы, регулирующие расходы, и располагают их или умерить общие траты, или воздерживаться от тех чрезмерностей, которые они не смогут больше с легкостью позволять себе. Возможно, такая форсированная законом бережливость не ослабит, а напротив, усилит их способности к должному содержанию семьи».

Возможно. Как и то, что раздумья над налогообложением не только наводят на дурные мысли, но способны вообще свести с ума. Сложно преодолеть ощущение, что Смит был немного не в своем уме, когда заявил следующее: «Как бы то ни было, каждый налог, для того человека, кто платит его, — это не знак рабства, но знак свободы. Он обозначает, что этот человек, хотя и подчиняется правительству, но на деле является полноправным обладателем своей собственности, и сам не является собственностью какого-либо хозяина». И Смит должен был быть совершенно не в своем уме, когда писал о налоге на доход землевладельца от аренды его земли: «Хотя часть этого дохода будет пущена на оплату затрат государства, зато никаких дополнительных препятствий для производства установлено не будет».