Никита Моисеев - ЧЕЛОВЕК И НООСФЕРА

И последнее. В первой части книги я говорил, что, несмотря на прекращение индивидуальной эволюции человеческого мозга, интеллект общества продолжает развиваться — постепенно формируется «коллективный интеллект» общества. Компьютерные сети, объединяющие персональные компьютеры, находящиеся в распоряжении отдельных людей, с большими вычислительными машинами, с коллективными банками данных, возможности диалога и обмена знаниями — все это создает предпосылки для превращения общества в некоторый единый «супермозг». Такая постановка проблемы объединения индивидуальных мыслительных потенциалов, которая предполагает возможность использования человека с его разнообразными знаниями и талантами в качестве своеобразных «сверхумных» нейронов, может казаться чистой фантастикой. Но нечто подобное должно уже сегодня происходить в области экологии, в сфере выработки стратегии во взаимоотношении Человека и окружающей среды.

Одна из задач, которую уже в самое ближайшее время придется решать Организации Объединенных Наций (или какой-либо из ее дочерних организаций), — это создание международной сети экологической информации. Такая сеть должна представлять собой систему банков данных о тех или иных характеристиках окружающей среды, токсических свойствах различных отходов и выбросов и о многом другом, без чего невозможно оценивать экологические последствия разнообразных хозяйственных мероприятий. Эти банки должны постепенно наполняться: ни одна работа не может пропасть — это все частицы бесценного опыта! Экологические банки данных должны быть объединены в единую сеть и быть доступными любому пользователю, участвующему в разработке тех или иных задач, связанных с оценкой экологической перспективы, экологическим риском, или просто ведущему исследовательскую работу.

Подобная сеть должна также объединять и все известные и апробированные математические модели, и соответствующее математическое обеспечение. В результате все те специалисты, которые оказываются задействованными в соответствующих исследованиях или проектах, окажутся объединенными с помощью их собственных персональных компьютеров и единой общепланетарной компьютерной сети. Математическое обеспечение подобной сети должно, естественно, содержать некоторую поисковую систему, позволяющую исследователям или проектантам легко находить нужную им информацию.

Вот такая сеть уже будет значительным шагом в деле создания коллективного интеллекта, причем в той области человеческих знаний и деятельности, где она сегодня особенно необходима.

Эта «международная сеть экологической информации» должна быть и международной собственностью — она должна принадлежать Организации Объединенных Наций, хотя, может быть, и работать на коммерческой основе.

На этих замечаниях о коллективном интеллекте и его месте в исследованиях взаимодействия человека и окружающей среды я, наверное, и должен закончить книгу. Но это вовсе не означает, что тема исчерпана. Подойдя к проблемам современности и пытаясь заглянуть в завтра, я вижу множество неопределенностей и не рискую говорить о деталях грядущего развития, которые, всего вероятнее, окажутся совсем иными, чем они мне представляются сегодня. Но есть и еще одна причина, заставляющая меня остановиться на сказанном.

Мне, как и всякому исследователю, хотелось, конечно, создать некоторую целостную концепцию того предмета, которому я посвящаю свои усилия. Другими словами, я хотел написать «Введение в теорию развития ноосферы». Но чем дальше я продумываю методологические и прикладные аспекты теории совместного развития Природы и Общества, чем ближе я подхожу к проблемам современности, тем больше я вижу ограниченность и недостаточность той схемы, которую я развил в этой книге. На этапе, который должен наметить переход в эпоху ноосферы, надо уже переходить к совершенно иным категориям, и теория, которая может здесь возникнуть, требует и другого языка, и иных подходов, ибо теперь речь должна идти о Человеке, его сущности.

Но начинать анализ проблем взаимоотношения Природы и Общества надо было именно с тех вопросов, которые обсуждаются в этой книге. С методологической позиции мне представляется важной та общая схема самоорганизации — схема алгоритмов эволюции, которая служит стержнем всей работы. Мне казалось очень важным показать, что Общество, его законы развития — это естественный этап развития нашего мира. На Земле Общества могло и не состояться — пути Природы прихотливы. Но коль скоро оно возникло, то оно такое же творение Природы, как и все остальные атрибуты нашего мира. Вот почему я считаю, что понять законы общественного развития, лучше сказать, алгоритмы эволюции Общества невозможно, не увидев их связи со всем предшествующим развитием нашего земного мира: те же законы дивергенции, та же неоднозначность выбора путей развития, та же роль лимитирующих факторов, которые присущи и другим проявлениям мирового процесса самоорганизации. Все они сохраняют свою силу, несмотря на появление Разума и постепенное утверждение его доминирующего положения на планете.

Вот с подобных позиций я пытался обсуждать и гуманитарные проблемы — выйти на вопросы Человека. Сделать их объектом изучения. Подобно тому, как мы начали изучать биосферу как некоторую единую целостность, мне казалось, что пришло время начать изучать Человека «в целом». Не отдельные его свойства и особенности, как это пытаются делать физиологи и психологи, а Человека как сложную систему, как естественный элемент общества одновременно. Попытаться связать свойства Общества и Человека, понять Общество через свойства Человека и обратно — понять свойства Человека, его поведение и поступки, выводя их из свойств Общества.

Однако эти вопросы, по-видимому, неизмеримо труднее всех тех, которые обсуждались в этой книге, и стоит ли говорить, что моя программа осталась невыполненной. И вместе с тем я полагаю, что проделанная работа дает один из важных ракурсов рассмотрения проблем коэволюции Природы и Общества.

Иван Одоевский в середине прошлого века сказал, что рационализм XVIII века подвел человека к вратам истины, но не ему суждено их открыть. Что-то подобное могу сказать и я, ибо то физикалистское мышление, которое лежит в основе предложенных в книге схем и анализа алгоритмов развития, в чем-то схоже с рационализмом XVIII–XIX веков и, во всяком случае, является его наследником. И так же, как и рационализм, предлагаемые физикалистские схемы алгоритмов эволюции мне представляются неизбежным этапом при создании той синтетической дисциплины, которую я хотел бы назвать «Теорией развития ноосферы», или «Теорией ноогенеза».