Никита Моисеев - ЧЕЛОВЕК И НООСФЕРА

Вместе с Разумом в Природе родился новый феномен — Человек с его непредсказуемым поведением, которое порой очень трудно назвать рациональным — во всяком случае, с позиций тех представлений, которые являются каноническими. Хотя поведение, как и представления, тоже результат действия Разума — во всяком случае, так хочется думать. Игра страстей, иррациональность многих реакций говорят лишь об очень сложном духовном мире, который присущ и каждому человеку в отдельности, и группам людей, и Обществу в целом. Но без проникновения в этот духовный мир, без его познания что может дать Общество Человеку, кроме хлеба насущного? Да и его не сможет дать, не осознав себя и цели, которые порой самым непредсказуемым образом прорываются в действиях людей.

Одним словом, те рациональные схемы, о которых я рассказывал в этой книге, подводят нас к неизбежному выводу о необходимости изучения того феномена, который называется не просто «Человек», а «Духовный мир Человека». Нам необходимо понять, как из множественности и нетождественности этих духовных миров отдельных людей складывается духовный мир Общества. Можем ли мы влиять на него? И как он связан с целями развития Общества, определяет ли он их? И что вообще мы можем сказать о целях развития, хотя бы на самый малый отрезок времени? Как справиться с этими задачами, решение которых, казалось бы, должно определяться всей логикой предшествующего развития нашего мира?

Неумение ответить на подобные вопросы означает одно: духовный мир, рожденный вместе с Разумом, — это результат бифуркации куда более глубокой, чем мы себе представляем. Вместе с ней возникли и новые законы, которые мы называем законами общественного развития и которые стараемся вкладывать в ту или иную рациональную схему. Но действительность оказывается значительно сложнее: эти законы, скорее даже не законы, а расплывчатые тенденции, возникают нс сами по себе, а как часть нечто большего. Возникает Мир, возникает своя Вселенная, в которую мы пока не можем проникнуть со своими грубыми методами анализа.

Может быть, отдельные мыслители и художники, такие гиганты, как Шекспир, Гёте, Гоголь, Достоевский, и смогли приоткрыть завесу человеческой Вселенной? Мне, исследователю-естественнику, трудно сказать что-либо утверждающее эту мысль. Это ведь совсем другая сфера жизнедеятельности человеческой личности. Нас порой разделяет пропасть, а мостов, объединяющих науку и искусство, пока нет. И признавая, что искусство — это тоже необходимая форма познания окружающего мира, возникшая вовсе не случайно в процессе становления разумной жизни, мы должны отчетливо представить себе жизненную необходимость этих мостов, необходимость включения Человеческой Вселенной как естественной составной части большой Вселенной, макрокосма, Универсума Тейяра-де-Шардена.

Без этого единства вряд ли можно говорить о глобальной стратегии человечества, о поисках путей в будущее. Без признания и последующего объединения существующего дуализма я не вижу возможности для преодоления тех трудностей, которые стоят на пути возвращения человека в лоно его единения с Природой.

Обдумывая пути подобного синтеза, я в заключение хотел бы заметить, что возникновение духовного мира Человека, его собственной Вселенной — это ведь тоже результат самоорганизации, саморазвития Человека как биологического вида и его общественных структур.

Эти соображения могут оказаться весьма полезными для создания концепции Человека. Более того, исторический, эволюционный подход мне представляется совершенно необходимой составляющей наших дальнейших усилий. Я надеюсь, что гуманитариям, которые идут к этим проблемам с другой стороны, предлагаемая позиция окажется необходимой.

Если мы соглашаемся признать, что становление духовного мира, присущего Человеку — носителю Разума, есть некоторый процесс самоорганизации, естественного саморазвития, то это означает признание того, что оно диктуется определенными потребностями популяции Homo sapiens, что оно есть результат отбора и, следовательно, подвержено действию случайностей и механизмам наследственности. Тогда возникает некоторая реальная основа для формирования исследовательской программы. И, по-видимому, первым шагом этой программы будет попытка понять, почему неоантропу понадобился «духовный мир», какова его связь с развитием интеллекта, как исторически менялась эта связь, как и почему с развитием интеллекта и общественных форм жизни усложнялся и духовный мир человека?

Тогда все выстраивается в историческом контексте. Мы не просто будем регистрировать факты и особенности, но будем стараться понять их генезис как один из фрагментов единого мирового эволюционного процесса. Мы по-новому сможем увидеть и данные антропологии, и результаты изучения первобытных культур. Может быть, подобная позиция наведет переправу между наукой и искусством, которое дает отражение того реального духовного мира людей, который присущ данному народу и данной эпохе.

Изучая историю искусства — литературы, живописи, музыки, архитектуры, изучая оттенки религиозных верований и сопоставляя их с другими фактами, характеризующими материальные условия жизни людей, их общественные институты, мы сможем нащупать и новые подходы к изучению духовного мира человека.

Но здесь уже мало чем могут помочь общие разговоры — нужны целенаправленные научные программы и усилия больших коллективов исследователей.

Предлагаемая позиция «универсального эволюционизма» позволяет увидеть еще в одном ракурсе те идеи, которые исповедовали Достоевский и другие русские мыслители прошлого века. Люди не виноваты в том, что не все они честны, благородны, готовы к самопожертвованию, что они такие, какие они есть, — жадность, агрессивность, эгоизм — тоже неотделимы от них. И тем не менее они достойны любви. В самом деле, ведь такова их судьба, такова история развития биологического вида Homo sapiens, таковы те алгоритмы эволюции, которые управляли нашим развитием. И люди еще не знают того, что, не изменив надлежащим образом свое поведение, свое отношение друг к другу, не сменив шкалу ценностей и своих взаимоотношений с окружающей средой, они обрекут себя, свой род на деградацию, а может статься, и вымирание.

Вот почему в качестве первого шага в утверждении «нравственного императива» я полагаю необходимым реализовать Всемирную просветительскую программу. Это необходимо, но отнюдь недостаточно — подчеркну это еще раз.