Никита Моисеев - ЧЕЛОВЕК И НООСФЕРА

Я рассматриваю интеллект, интеллектуальную способность с позиции информатики. Поэтому те определения, которые здесь используются, несколько отличаются от общепринятых, сформировавшихся в контексте психологических и философских исследований сознания.

Под «интеллектом» я подразумеваю способность мышления предвидеть события, предвидеть прежде всего результаты собственных действий, анализировать и оценивать свое состояние и окружающую обстановку и принимать решения, сообразуясь со своими представлениями об окружающем мире.

Это и означает, на мой взгляд, «действовать сознательно». Я уже обратил внимание на то, что зачатки интеллекта существуют и у животных, а то или иное отображение реальности присуще любому живому существу. Но интеллект — это нечто качественно новое. Он позволяет ставить и формулировать цели, отличать плохое от хорошего, способен изобретать, совершать открытия, устанавливать причинные связи между событиями с помощью той или иной логики, выводить следствия из некоторых исходных посылок и т. д.

Но все-таки самое главное в интеллекте — это способность к отвлеченному мышлению, абстрагированию, благодаря которым и возникает самосознание и рефлексия. Человек приобретает не только собственное «я», но и способность видеть и оценивать это «я» со стороны, его отношение к другим «я».

Появление на Земле Человека означает, что Природа начала с его помощью познавать саму себя, возникло сознание. Но сознание, как и мышление, это не эквивалент интеллекта. И последний не является частью сознания. Сознанием я буду называть способность индивида выделять себя из окружающего мира. Оно не может формироваться без интеллекта или его зачатков, но в формировании сознания участвует и чувственное восприятие действительности.

Понятие интеллекта используется сегодня и в технике. Оно прочно вошло в ряд технических дисциплин. Однако там оно осмысливается совсем иначе. Когда инженеры говорят об искусственном интеллекте, то акцент обычно делается на чисто технических вопросах. Как организовать память (банки данных), как описать предметную область, сделать наглядными входную и выходную информации и т. д.

Но, как видим, живой интеллект — это качественно большее. Он возник в естественноисторическом процессе развития жизни как один из важнейших инструментов упрочения ее гомеостазиса. Может быть, изучая этот генезис, мы однажды поймем, как развивающаяся первичная система приобрела представление о целях и потребностях того организма, частью которого она является. И тогда термин «искусственный интеллект» превратится из лингвистического нонсенса в термин, отвечающий первоначальному смыслу этого слова.

Перечисляя все эти свойства и особенности интеллекта, я все время думаю о том, что каждое из них в той или иной степени уже встречалось у предшественников Человека. И очень непросто отличить «разумное» от «неразумного», провести ту грань, которая отделит одно от другого. Здесь граница размыта не менее, чем между живыми и неживыми формами материального мира.

Человека нечто отделяет от остального мира живых существ. Поэтому переход от приматов к Человеку — это становление качественно новых форм жизни. Этот период, конечно, не мгновенная перестройка организации, встречающаяся в мире неодушевленной природы, как, например, переход течения жидкости из ламинарного в турбулентное. Это некоторый процесс, протяженный во времени.

И все же в том и в другом случае мы имеем дело с типичным явлением бифуркации. Ибо то время, которое потребовалось на превращение австралопитека в Человека, на много порядков времени меньше других характерных времен, с которыми мы сталкиваемся при изучении эволюционных процессов (для того, чтобы из трехпалой лапы у лошади возникло копыто, понадобилось около 30–40 миллионов лет).

Сегодня грань между «разумным» и «неразумным» становится видной лишь тогда, когда мы сопоставляем Человека и весь остальной живой мир. Поэтому мы и утверждаем, что разумное — это только Человек! Этим утверждением мы даем, по сути дела, своеобразное определение слову «разумное»: настолько, по нашим представлениям, мыслительные способности Человека превосходят мыслительные способности других живых существ (сказанное вовсе не означает, что каждый человек всегда действует «разумно»).

И такая уверенность не есть следствие антропоцентризма. Она оправдывается всем опытом человеческой деятельности, изучением антропогенеза и тем обстоятельством, что на Земле уже давно исчезли все предшественники Человека, все звенья цепи, соединяющей его с приматом, человекообразными обезьянами, которых более удачливые в то время сородичи вытеснили из леса в саванну.

Поэтому сегодня, когда мы столько говорим об искусственном подобии человеческого интеллекта и даже пытаемся создавать его, наверное, уместно напомнить длительную историю естественного интеллекта и посмотреть на эпоху антропогенеза с тех позиций, которые позволяют лучше понять кибернетическую основу «алгоритмов эволюции», приведших к появлению Человека. Это, в частности, дает возможность избавиться от некоторых иллюзий, возникших в качестве издержек научно-технического прогресса. Представим в этой связи некоторые фрагменты земной истории, которая называется четвертичным периодом и эпохой антропогенеза.

Для этого нам тоже, конечно, потребуется определенная доля фантазии.

Какие особенности процесса развития истории жизни привели к появлению «человека разумного» и общественных форм организации материи?

Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся сначала к теории самоорганизации и объясним ту позицию, которая позволит нам дать нетрадиционную интерпретацию ряда известных фактов.

Развитие как процесс самоорганизации материи выглядит крайне разнообразным и вместе с тем единым. Невероятное многообразие неорганических веществ и образований и их атомического строения; дивергенция биологических форм и в то же время существование гомологических рядов, демонстрирующих наличие общих законов эволюции; огромное количество непохожих друг на друга социальных организмов и их упорядоченность по способам производства — все это хорошо известно, соответственно, физикам, химикам, биологам, обществоведам. Откуда же такое многообразие и в чем его единство?

Все дело в том, и я это непрерывно стараюсь демонстрировать, что процесс развития материального мира — непрерывная цепь компромиссов между разными противоречивыми тенденциями. Таким образом, смысл борьбы и единства этих противоположностей состоит в создании новых организационных форм, которые достаточно стабильны (то есть им отвечают устойчивые компромиссы), чтобы можно было трактовать их как квазиравновесные структуры, согласованные между собой, а следовательно, и с окружающей обстановкой по целому ряду признаков (характеристик). И каждая новая бифуркация порождает новое множество возможных квазиравновесных структур. Так множественность форм все время побуждает рост множественности форм.