Энтони Берджесс - Рассказы ужасов

— Ждут не дождутся?

— Ну, конечно. Они настроились на то, что вы прыгнете, и хотят посмотреть, как это выглядит со стороны. Или вы хотите их разочаровать?

Эдамс посмотрел вниз, его взгляд заскользил по сгрудившимся людям.

— Вам их отсюда не слышно, — продолжал полицейский, — но они прямо-таки вопят, чтобы вы прыгали.

— В самом деле?

— Ага. Считают, что вы просто обязаны прыгнуть, раз уж им пришлось столько времени проторчать здесь, тем более на солнцепеке.

— Они похожи на стаю голодных волков, — заметил Эдамс.

— Совершенно верно. Так зачем жертвовать своей жизнью на потеху этой возбужденной своре? — Полицейский внимательно следил за выражением лица Эдамса, чувствуя, что уловил в его поведении слабый намек нерешительности. — Заходите внутрь, — продолжал он тихим, зазывающим голосом, — и к черту всю эту толпу.

— Возможно, вы и правы, — согласился Эдамс.

— Ну, конечно!

Эдамс качнулся, спина его на мгновение отделилась от стены, затем снова прильнула к камню. Он на секунду закрыл глаза.

— Ну, в чем дело? — спросил полицейский.

— Кажется, голова закружилась. Может, руку дадите?

Полицейский глянул через дорогу — на крыше противоположного дома сидела стайка фоторепортеров с камерами наизготовку. Неплохой получится снимок для утренних газет, подумал он.

— Годится, — кивнул полицейский. — Держитесь.

Толпа издала возбужденный стон, увидев, как полицейский вылез из окна и встал на карниз в нескольких футах от неподвижной фигуры в белой рубашке. Все видели, как он двинулся вперед, осторожно вытянув перед собой одну руку.

Эдамс также потянулся к полицейскому.

— Я знал, что ты в конце концов сделаешь это, — сказал Эдамс, — и потому выбрал именно этот район.

— Что? — недоуменно спросил полицейский, пытаясь сохранить равновесие на узком карнизе.

— А знаешь, Стив, моя фамилия вовсе не Эдамс. Карен была моей женой. Тебе известно, что вчера вечером она…

Ужас исказил лицо полицейского, когда он попытался было отпрянуть назад, но руку его уже сжимала другая рука, вслед за чем последовал резкий рывок, хрустом и болью отозвавшийся во всем теле, а потом он начал медленно заваливаться в бездну, навстречу нарастающему реву толпы, и последнее, что он почувствовал в этой жизни, была жесткая, крепкая, похожая на тиски хватка чужой руки.

Когда жена предложила Гарри Добсону провести последнюю ночь перед его отъездом в Лос-Анджелес в нью-йоркском отеле, он согласился. Это чем-то походило на мгновенный повтор медового месяца, и всю дорогу из Уэстпорта Гарри испытывал волнение, ощущая рядом с собой трепет сердца супруги. Ему вспомнилось далекое прошлое, когда и дети, и дом, да и они сами были совсем юными. С тех пор дети успели вырасти и разъехаться кто куда, а дом в Уэстпорте, с возросшими расходами по его содержанию и налогами, все более казался Гарри привязанной к ногам гирей. Именно поэтому ему так понравилась идея провести ночь в одном из нью-йоркских отелей, а, кроме того, он не мог не испытывать радость от того, что все еще способен возбуждать в Маргарет сексуальные чувства.

Не понравилось же Гарри совсем другое, а именно то, что на рассвете жена разбудила его настойчивыми шлепками по бедру.

— В чем дело? — пробормотал он.

— Там, за стенкой, — прошептала Маргарет, плотно прижимаясь к нему всем телом, — какой-то человек. Он стонет. Даже разбудил меня.

— Ну, нездоровится ему, или просто перепил. Тебе-то что до этого?

— А то, что послушал бы ты, о чем он бормочет, — сказала жена. — Нет-нет, ты сам послушай. Это просто какой-то маньяк.

— Ну ладно, ладно, — пробурчал Гарри, после чего прильнул ухом к тонкой стене, разделявшей номера в этом отеле.

— Я убил, — простонал человек за стеной, — я убил, я убил.

— Он беспрестанно повторяет одну и ту же фразу, — прошептала жена. — Надо что-то предпринять.

— Что предпринять? — спросил Гарри, откидываясь на подушку и нащупывая рукой сигареты. — А вдруг это просто дурной сон?

— Но он повторяет одно и то же, а мне страшно. Откуда ты знаешь, а вдруг мы поселились по соседству с убийцей?

— Ну и что ты предлагаешь?

Она моргнула, машинально поглаживая свою левую грудь.

— Позвони портье, попроси, чтобы они проверили, что там происходит.

Гарри вздохнул, откинул одеяло и босиком прошел к стоявшему в углу телефону. Он снял трубку и дождался ответа.

— Говорит Гарри Добсон из двести третьего номера. У нас за стеной стонет какой-то тип и постоянно повторяет, что он кого-то убил. Даже разбудил нас своими возгласами. Да, он в двести втором номере, да, рядом с нами.

Гарри стоял, держа трубку одной рукой, а другой медленно постукивая сигаретой о пепельницу.

— Ну, в чем там дело? — спросила жена.

— Проверяют, кто живет в двести втором.

— Он перестал стонать.

— Нет, нет, — проговорил Гарри в трубку. — Это я, я живу в двести третьем. Ну ладно, ладно, довольно.

Он швырнул трубку на рычаг.

— Что они сказали?

— Этот идиот портье утверждает, что двести второй номер тоже зарегистрирован на мое имя. Получается, что я снимаю оба номера!

— Может, совпадение? — предположила Маргарет. — Ну, наша фамилия не такая уж редкая. Мало ли Гарри Добсонов в Нью-Йорке?

— Но ведь не в двух же соседних номерах в одном и том же чертовом отеле, — проговорил Гарри. — Во всяком случае, они говорят, что не могут ничего поделать — вот если он станет очень уж шуметь, вот тогда они вмешаются. — Он покачал головой. — Вот он, твой Нью-Йорк.

— Знаешь, я думаю, что нам лучше съехать, — проговорила жена и направилась в ванную.

Гарри чертыхнулся и начал натягивать брюки: в любом случае ему надо сегодня возвращаться в Лос-Анджелес, что ж, приедет в аэропорт пораньше, а позавтракать можно будет и в ресторане.

Они с женой вышли из номера.

В лифте она сказала, что будет писать минимум раз в неделю: он был просто великолепен, и если бы не этот чудик в двести втором…

— Ну да, конечно, — кивнул Гарри.

Распрощались они в вестибюле. Выписываясь, он выговорил портье все, что о нем думает.

— Я представляю крупную фирму, — сказал он изумленному клерку, — я солидный человек, черт бы вас побрал! А вдруг кому-то вздумалось убить меня? И те сведения, которые предназначались мне, попали бы в руки этого человека из двести второго. Вы понимаете меня?

Парень за стойкой сказал, что очень сожалеет о случившемся.

Гарри прошел на стоянку такси. Сероватые капли дождя падали с затянутого густыми тучами сумрачного неба, а пронзительный ноябрьский ветер пригоршнями швырял их ему в лицо.

— Аэропорт Кеннеди, — сказал он водителю.

Прежде чем забраться в машину, он все же чуть помедлил, поймав себя на мысли: он смотрит на тебя. Этот подонок из двести второго наблюдает за тобой. Чуть прикрывшись ладонью от дождя, Гарри поднял взгляд в сторону одинокого освещенного окна на втором этаже.