Юрий Шиканов - Первогодки

— Ребята, ну что вы, в конце концов? — Пименов снял шапку и вытер ею лоб. — Я даже взмок от вашего разговора. Из-за пустяков же все.

— Из-за принципа, — упрямился Торопов. — Из-за принципа!

Сидел он напряженно, с прямой спиной, всем своим видом выражая неуступчивость. Разговор в кузове угас.

На мебельной фабрике неразговорчивый, мрачноватого вида мастер Проклов распределил солдат по рабочим местам.

Торопов попросился на пилораму. Проклов оглядел его сухощавую фигуру и согласно мотнул головой — давай! Сунулся было за ним и Пугачев, но мастер загородил ему дорогу:

— Опилки пойдешь грузить.

— И я на пилораму, — шагнул из строя Пименов. — Не надо больше никого. Вдвоем с земляком управимся.

Мастер разрешил, и друзья, огибая штабеля досок, пошли на пилораму.

Нет, не случайно попросился на пилораму Торопов. В селе Новки, где рос и учился до шестого класса Михаил, на совхозной пилораме работал его отец. С тех пор и полюбил Торопов пахучий смолистый запах свежих опилок, мальчонкой не раз помогал отцу. Ворочая с Пименовым тяжелые кругляки, он сейчас думал о нем. «Рабочий человек, — любил повторять отец, — хозяин на своей земле…» На тракторном заводе в своей бригаде Михаил и считал себя хозяином трех шлифовальных станков, знал, за что надо бороться: план, качество… и чтобы заготовки шли с соседнего участка… А здесь? Если подойти по-рабочему, так поскорей надо специальность воинскую одолеть. И не как-нибудь… Но может быть, в армии главное делать, что скажут? Поговорить бы с кем… С Пименовым? Но все у него как-то просто: «Наше дело солдатское…» Эх, был бы на месте замполит лейтенант Жеглов. Беседовал же Торопов с ним неделю назад, но что-то мешало Михаилу пойти на откровенность. Может быть, звездочки на погонах?.. Отвечал он на вопросы Жеглова односложно, как учили в карантине сержанты: «Так точно», «Никак нет…». А хотелось распахнуть душу, тем более что держался лейтенант не начальственно, просто.

К пяти вечера заготовительный цех заканчивал работу. Прапорщик Сидоренко приказал команде построиться возле машины и пересчитал солдат. К строю подошел мастер Проклов и попросил разрешения сказать пару слов.

— Спасибо, братцы, за помощь, — глухим голосом проговорил он и, указав на Пименова и Торопова, продолжал: — Многие работали хорошо, а эти… Нормы по полторы дали, не меньше. Злые на работу. — Мастер помолчал, отыскивая кого-то глазами, и указал пальцем на Шарипова. — А ты, друг, весь день прохлаждался да за девками ухлестывал. Нам и своего балласта хватает. Нечего тебе здесь, парень, делать. Понял?

Резко, по-солдатски повернувшись на каблуках, Проклов пошел прочь. В строю раздался смех. Прапорщик, махнув рукой, распустил строй и вслед за мастером направился в контору фабрики.

Шарипов, нахмурившись, пытался утихомирить товарищей:

— Хватит, хватит ржать. Что, завидки берут?

— Ты к которой по счету, Колян, женихуешься? — подмигнул ему Кротов. — А как Танька прознает?

— Много болтаешь, — еще больше насупился Шарипов и отвернулся.

— Как он его, братцы? — не замечая состояния Шарипова, продолжал веселиться Пугачев. — Балласт, говорит.

Шарипова передернуло. Проклятый мастер!.. Теперь даже салаги потешаются. Он быстро повернулся к Пугачеву:

— Ну ты, Алла Борисовна! Попридержи язык!

— Не нукай, не запряг! — молодым задиристым петушком вскинул голову Пугачев. — И потом, какая я тебе Алла Борисовна?

Злость захлестнула Шарипова. Ему вдруг захотелось завязать ссору, драку. Сейчас, немедленно. Со словами «Заткнись, огрызок!» он ткнул Пугачева кулаком в грудь.

Не помня себя, Торопов метнулся к Шарипову и повис на его руке.

Однако Шарипов легко скинул его с руки и, набычившись, двинулся на Михаила.

— И ты, Вопрос, схлопочешь!

Но общая растерянность прошла. Их кинулся разнимать Пименов. Разом загомонили и остальные. Только Пугачев стоял неподвижно, недоуменно приоткрыв рот.

— Отставить! — раздался во дворе пронзительный голос прапорщика. С удивительным для его комплекции проворством он растолкал солдат и оказался перед Михаилом.

— Торопов?! Опять вы?

— Да наскакивает он на всех, товарищ прапорщик, — с усмешкой проговорил Кротов, кивая на Михаила. — Похвалили, вот и возомнил о себе.

Торопов едва не задохнулся от такой наглости. Ему не хватало воздуха, а прапорщик, зло поглядывая на солдата, подытожил:

— Хватит с вами цацкаться! Гнать таких надо с батареи.

— Кого гнать? — К Сидоренко протиснулся Пименов. — Торопов не виноват. Не он затеял бузу. Давайте разберемся. Пугачев, ну-ка скажи!

— Чего там разбираться, — показывая за спиной прапорщика Пугачеву кулак, заговорил Кротов. — Ну, пошутили ребята. В норме же все, а то дойдет до капитана… Поехали лучше, товарищ прапорщик.

— Ну, народ! На минуту нельзя оставить, — отдувался прапорщик. Он погрозил пальцем Торопову и направился к кабине. — Всем в машину! — крикнул он через плечо и прыгнул на подножку.

В часть везли древесно-стружечные плиты. Обернутые серой бумагой, они аккуратной стопкой возвышались посреди кузова.

Заметно приутихший Пугачев больше не осмеливался садиться рядом со старослужащими. Он расположился у самого заднего борта прямо на плитах, но его тут же согнали.

— Соображаешь? Куриные мозги! Полировку поцарапаешь своими мослами! — прикрикнул Кротов и добавил насмешливо: — Алла Борисовна!

У ворот фабрики машина остановилась.

— А ну-ка подымите брезент! — послышался снаружи голос прапорщика.

Откинули полог. Встав на буфер, в кузов заглянул Сидоренко и жестом пригласил подняться пожилого вахтера в синей форменной шинели.

— Вот они — плиты. Можете сосчитать.

— Ровно двадцать! — задевая за колени сидящих, по узкому проходу между сиденьем и плитами к борту протиснулся Кротов. — Могу, батя, пересчитать. Смотри: раз, два, три…

— Зачем считать, — махнул рукой вахтер. — Военные обманывать не будут. Езжайте. — Старик приветливо улыбнулся и пошел открывать ворота.

Кротов задернул брезент и сел у самого борта. Рукой он провел по лицу.

— Кажись, обошлось, — проговорил он.

— Суетишься, Крот! — Шарипов чиркнул спичкой, прикуривая. — Дедок, видно, ветеран, а у таких к военным слабость. Не стал бы он считать. По-нашему все вышло.

— Пока да, но как дальше дело обернется?

— Не бойся. Возьмет он. Все берут.

— Только бы обошлось, а там, глядишь, бегунки первыми получим — и по домам.

— Получим, Крот, получим, только хату его не проморгай.

«О чем они? Что у них за дело? — думал Торопов под монотонный усыпляющий гул мотора. — Не нам ли с Пугачевым готовят какой-нибудь «сюрприз»? Он настороженно поглядывал то на Шарипова, то на Кротова, но ни тот ни другой не обращали на него никакого внимания. Торопов успокоился.