Юрий Шиканов - Первогодки

И тотчас же солнечные лучи впились в него почти с физической ощутимостью. Они давили на плечи, грудь, жгли через обмундирование кожу. Сухой знойный воздух, казалось, обжигал легкие. Сергей огляделся, ища какое-нибудь укрытие. В небольшой беседке из узких деревянных реек он увидел все ту же компанию. Павел помахал рукой:

— Эй, служба, давай сюда!

Предчувствуя неприятный разговор, Сергей нехотя подошел. Ему очень хотелось посмотреть на девушку, но он не смел оторвать от пола глаз.

— Ну, взял? — с нетерпением в голосе спросил Павел.

Сергей молча протянул ему деньги.

— Что, не дала? Ну, это ты врешь. Врешь! — уверенно повторил Павел, заглядывая ему в глаза. — Ты не просил, сдрейфил. Что рожу-то сквасил?

— Паша, что за выражение? — пыталась урезонить его девушка, но тот лишь нетерпеливо махнул рукой.

— Ты знаешь, что с тобой сделает Коромыслов? — в угрожающем тоне продолжал Павел. — А я?.. Я, Чижик-пыжик, выброшу тебя из вертолета.

Сергей молчал. Таня и летчик Костя с интересом смотрели на него.

— Вот что, — не просил — приказывал Павел, — ступай назад и без этого дела не возвращайся.

Сергей хотел было развернуться на сто восемьдесят градусов и вернуться в буфет, но поймал на себе взгляд девушки. В нем было и любопытство — чего, мол, человек стоит, но в то же время взгляд ее подзадоривал — держись, солдат, не поддавайся!

«А действительно, с какой стати я должен выпрашивать для кого-то бутылку? — подумал Сергей. — Что в Павле или Коромыслове такого, чего нет во мне? «Посажу в вертолет… выброшу»… Кто он такой? Есть начальник аэропорта, диспетчер, а они сказали — полетишь». Сергей набрал полную грудь сухого, горячего воздуха и выпалил в лицо Павлу:

— Тебе надо — иди и выпрашивай, а потом… алкоголь — яд и ведет к медленной смерти.

— Браво! — воскликнула девушка и захлопала в ладоши.

В Сергее что-то перевернулось от этого возгласа. Он выпрямился, смотрел перед собой смелее. А Константин расхохотался, да так, что кудри затряслись на его голове.

— К медленной смерти… Так нашему Павлу некуда торопиться. Ха-ха-ха! Один — ноль в пользу вооруженных сил.

Павел изменился в лице, недобро усмехнулся:

— Ты еще пожалеешь об этом, салага!

Сказано это было громко, оскорбительным тоном, и теперь смолчать Сергей не мог. Не задумываясь о последствиях, он кинулся на обидчика, но Павел схватил его за борт кителя. С треском оторвалась и упала в пыль пуговица. Испуганно вскрикнула Таня, но между ними вклинился Костя.

— Эй, петухи! Не стыдно?

Павел раздувал ноздри, тяжело дышал, а Константин, обращаясь только к нему, произнес:

— Эх, Павел, я думал, ты умнее!..

Сергей поправил на голове фуражку и перехватил взгляд Тани. Она с явной симпатией смотрела на него.

Заходя на второй круг, вертолет заложил крутой вираж, и все в нем задрожало крупной дрожью: металлические скамейки вдоль бортов, деревянные ящики Пашкиного груза на полу, каждая заклепка в обшивке. Почувствовал дрожь во всем теле и Сергей, но не от вибрации, а от нетерпения, ибо сквозь стекло иллюминатора никак не мог разглядеть зверя.

Что за досада! Волка видела даже Таня. Теперь Сергей знал, что она студентка-старшекурсница и летит на практику в геологоразведочную партию. Она приникла к соседнему иллюминатору и, поминутно оглядываясь, возбужденно тыкала пальцем в стекло. Длинные волосы падали ей на лицо, и она резкими, нервными движениями рук откидывала их назад.

Павел пригнулся к одному из иллюминаторов, хищно изогнув дугой спину, а сильные пальцы его деловито вгоняли в вороненые стволы «ижевки» бронзовые цилиндрики патронов.

Полный и, как казалось на земле Сергею, неповоротливый борттехник Федя сноровисто отвинтил и сдвинул в сторону дверь.

Ворвавшимся потоком воздуха всех мотнуло к борту, колоколом подняло платье девушки. Стыдливо оглянувшись, она обеими руками прижала его к ногам.

Сергей метнулся к дверному проему, но борттехник загородил ему дорогу. Из пилотской кабины, держа в руках новенькое охотничье ружье-автомат, появился второй пилот — Костя.

Вместе с Павлом они опустились на колени перед раскрытой дверью.

Для страховки борттехник прицепил к их поясам карабинчики с длинными тонкими тросиками.

Только теперь из-за спин стрелков разглядел волка и Сергей. Даже сверху, с высоты двадцати — тридцати метров, было видно, какое это могучее животное. Короткими упругими прыжками он пытался уйти от погони. Надсадный вибрирующий грохот и свист винтов крылатой машины заставляли его все чаще и чаще оглядываться. Иногда волк шарахался в сторону и на какое-то время пропадал из поля зрения. Но первый пилот был опытен, умело маневрировал машиной, и зверь снова попадал под прицел.

«Чего они медлят?» — в Сергее проснулся охотничий азарт. Он умолял в душе Костю и даже Павла, которого час назад в аэропорту ненавидел всей душой, скорей открыть стрельбу. Сергею казалось, что, будь у него ружье, он бы давно выстрелил и сразил волка.

— Стреляйте, стреляйте! — кричал Сергей, но из-за шума его, конечно, не слышали.

Чижиков не понял, отчего к стрелкам бросилась Таня. Она что-то кричала, цеплялась то за ружье Павла, то за автомат Константина, но они дружно отталкивали ее. Сумасбродная девчонка! И когда борттехник Федя схватил ее за руки и потащил от двери, Сергей хотел помочь ему, но наткнулся на такой, полный ненависти взгляд девушки, что немедленно опустил руки. За что она на него так? Но думать было некогда. Все его мысли переключились на охоту.

Между тем вертолет снизился. Тень от машины накрыла волка, и в какой-то момент он подпрыгнул, перевернулся в воздухе, мелькнув всеми лапами, оскалил зубы, но перед могуществом техники был бессилен.

Загремели выстрелы. Сергей видел, как волк на бегу споткнулся, перекувыркнулся через голову и, вытягиваясь во весь рост, заскреб задними лапами землю.

Вскочив с колен, что-то восторженно закричали и Павел, и Костя, и Федя. Удачливым охотником ощущал себя и Сергей.

Не дождавшись, когда борттехник установит стремянку, он спрыгнул на землю и кинулся к тому месту, где по его расчетам лежал убитый волк.

Среди серых, высушенных солнцем пучков жесткой травы он не сразу разглядел его. Из сильного крупного зверя он превратился в такой же серый, как степь, бугорок с длинными, сухими, как плети, лапами. И только запрокинутая лобастая голова с приоткрытой пастью, из которой вытекала нитка слюны, внушала уважение и даже страх, отчего Сергей не решался подойти вплотную.

В нем внезапно пропало все то радостное возбуждение, вызванное охотой. Стало жалко убитого зверя. Чуть наклонившись, он разглядывал стесанные желтые клыки, шрамы на морде. Волк был стар и не мог уже охотиться на сайгаков. «Видно, не одну тропку проложил он в этой степи», — думал Сергей. Много лет уходил из-под выстрелов. Он не боялся ничего и даже смело прыгнул на свою крылатую смерть.