Валентин Никитин - Патриарх Пимен. Путь, устремлённый ко Христу

Даже неуклюжая инверсия в последней строке не лишает стих внутренней силы и поэтического «магнетизма».

Увы, в конце 1925 года Сретенский монастырь был закрыт [39] В 1928–1930 гг. большая часть храмов и сооружений Сретенского монастыря были разрушены. Вскоре здесь разместилось общежитие офицеров НКВД. В 1995 г. монастырь возобновлен по указу Патриарха Алексия И, его наместником назначен игумен [ныне архимандрит] Тихон (Шевкунов); в память о жертвах богоборческой власти при входе в обитель установлен поклонный крест, освященный Патриархом Алексием II; в том же году возрождена традиция выноса Владимирской иконы Божией Матери из Успенского собора Московского Кремля к Сретенскому монастырю; 11 февраля 1998 г. Комиссия по канонизации приняла решение о причислении к лику святых священномученика Илариона (Троицкого, 1929); в 1999 г. состоялось обретение его мощей и перенесение их из Санкт-Петербурга в Сретенский монастырь. .

Юный послушник, таким образом, почти сразу же после вступления на иноческую стезю оказался вне монастырских стен — испытание неожиданно суровое, особенно в годы лихолетья.

Надо полагать, на него обрушилось тогда много искушений, и одно из самых сильных — очарование девичьей красотой. Об этом глухо свидетельствует его лирическое стихотворение, единственное из дошедших до нас, посвященное некоей М. И. Р. Инициалы эти невольно складываются в своего рода символическую анаграмму «мир», являются как бы отзвуком мира , последним его эхом перед принятием иночества. Стихотворение завершается призывом, адресованным самому себе; и это не самолюбование лирического героя, а акт самопознания и исповедание веры:

Этот выстраданный юношей призыв, конечно, сначала был услышан, как зов свыше ; и он, подобно некоему внутреннему камертону, точно настроил — на долгие годы — звучание чистой души, взыскующей Бога. Автор стихотворения всю жизнь старался быть верным другом Христу.

Служение церковному искусству стало первой ступенью на этом пути, а музыкальный дар помогал постоянно ощущать присутствие Божие в согласной гармонии мира. В возрасте 15–16 лет юный инок, следуя своему призванию, получил возможность возглавить хор в одном из московских храмов. По приглашению епископа Даниила (Троицкого, 1887–1934) он стал регентом в храме Преображения Господня, что в Пушкарях, близ Сретенского монастыря. Вскоре, после ареста и высылки владыки Даниила в Кинешму, инок Платон стал регентом храма во имя святых Флора и Лавра, что у Мясницких ворот, затем — регентом храма во имя преподобного Максима Исповедника, что на Варварке. Об этом свидетельствует уникальный рисунок в записной книжке художника Павла Дмитриевича Корина, изображающий юного монаха, дирижирующего хором. Рисунок подписан самим автором: «Молодой монах. Регент. Церковь св. блаж. Максима Московского, чудотворца, на Варварке. Всенощная. 10/23 ноября 1926 года. Павел Корин». Рукой вдовы художника Прасковьи Тихоновны приписано: «Будущий митрополит Крутицкий и Коломенский Пимен», а еще позднее добавлено: «затем Патриарх Московский и всея Руси» [40] См.: «Журнал Московской Патриархии». 1990. № 8. С. 26. . Документ позволяет констатировать, что начало знакомства и последующей многолетней дружбы между Павлом Кориным и иноком Платоном, будущим Патриархом Пименом, восходит к осени 1926 года [41] В 1967 г. митрополит Пимен совершит отпевание художника в Новодевичьем монастыре. .

Через год, 4 октября (21 сентября) 1927 года, в праздник обретения мощей святителя Димитрия, митрополита Ростовского, инок Платон принял постриг в мантию. Он дал обеты самоотречения, смирения и послушания, следуя внутреннему зову и во исполнение материнского обета, принесенного Пелагеей Афанасьевной семнадцать лет назад. Свершилось это в Параклитовой пустыни [42] Пустынь Св. Духа Параклита (Утешителя) расположена в 6 км юго-восточнее Троице-Сергиевой Лавры; основана в 1858 г. архимандритом Антонием (Медведевым, 1831–1877: прославлен в 1998 г., память 12 мая, 6 июля и 3 октября) и приписана к Лавре; в пустыни сохранилось несколько монашеских келий XIX–XX в., каменный храм, построенный архитектором И. Малышевым в 1862 г. и колокольня конца XIX вв.; после Октябрьской революции 1917 г. скит Параклит сохранялся в качестве «трудовой артели» и стал пристанищем для монахов, изгнанных из закрытой Лавры; затем скитские здания передали коммуне; до середины 1960-х в храме св. Параклита размещался сельский клуб; лишь в 1992 г. пустынь была возвращена Церкви; монашеское общежитие возобновлено здесь в 1993 г. близ Сергиева Посада, в уединенной обители, основанной наместником Троице-Сергиевой Лавры архимандритом Антонием (Медведевым).

Архимандрит Антоний стяжал своими трудами во славу Божию широкую известность не только в России, но и на православном Востоке. Еще до назначения в Лавру он сподобился встречаться с преподобным Серафимом Саровским и услышал от него пророческие слова: «Радость моя! Промысл Божий вверяет тебе обширную Лавру. Будь к братии матерью, а не отцом». В течение почти полувека архимандрит Антоний управлял Лаврой согласно завету великого старца, явив пример самоотверженной, подлинно материнской любви к вверенным его попечению инокам; и этот дар любви помог ему быть талантливым проповедником и стать выдающимся администратором и строителем. В 1861 году архимандрит Антоний завершил сооружение храма во Имя Всесвятого Духа Утешителя в пустыни Параклита, самой юной из всех других пяти иноческих обителей, расположенных вокруг матери-Лавры.

После закрытия Троице-Сергиевой Лавры эта пустынь на время стала пристанищем для изгнанных монахов. И юноша, взысканный Богом, сделал здесь самый важный и ответственный шаг в своей жизни, столь необходимый для спасения души, совершил, с Божией помощью, бесстрашный поступок, превративший его в так называемого «лишенца» — отщепенца и изгоя. Ведь он отныне был служителем культа — «классово чуждым элементом» — и автоматически, согласно «Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа» (принятой 10 июля 1918 года), относился к категории граждан, «лишенных прав».

Вспомним: то было время «ленинского призыва» в комсомол, когда его недавние соседи по парте вступали в ряды «строителей нового общества», как они себя гордо называли. Путь инока в те суровые годы был устлан сплошными терниями, и надо было ощутить в себе способность к самопожертвованию, готовность взойти на Голгофу, чтобы дерзнуть идти этим путем. О такой внутренней готовности Патриарх Пимен доверительно говорил спустя несколько десятилетий своему келейнику иеромонаху Сергию (Соколову).