Иван Бабушкин - Воспоминания И. В. Бабушкина

') В своих воспоминаниях, помещенных в сб. «История Екатеринослав-ской соц.-дем. организации», Григорий Иванович Петровский рассказывает:

«В 1898 г. я уже вхожу в группу, состоящую из Бабушкина, Бычкова /Бычков Ив. Зиновьев. Впервые подвергнут дознанию при Киевск. жанд.

одного большого города и привез нам своего знакомого, который должен был войти в наш комитет. Новый товарищ, был интеллигент, но, хотя он был и с высшим образованием, все же, увидавши нашу самостоятельную работу, к которой мы привыкли и в которой хорошо ориентировались, он почувствовал себя очень неловко и признал слабость своих сведений по рабочему вопросу. Поэтому мы дали ему кружок молодых людей, но все же просили его принимать участие в комитете, где он и бывал несколько раз. Это был первый человек из интеллигентов того времени, который занимался в кружке. Таким образом настала зима 98 года; агитация принимала правильно регулярный характер, тогда как кружкя почти не собирались и не было интеллигентов, которые могли бы заниматься в кружках. Заниматься же систематически самим комитетским рабочим не было никакой возможности, за неимением свободного времени, и притом с этого времени было постановлено, чтобы комитет собирался обязательно один раз в неделю. Это постановление было одно из самых наиполезнейших для всей деятельности. Хотя раз собраться в неделю—это было работой, потому каждый на собрании давал об’яснения по поводу мастерской или-завода, в котором он работал, и всякий особый случай подчеркивался и иногда постановляли осветить его листком. Если произойдет стачка в маленьких размерах или какое столкновение, комитет должен был обо всем знать и, делая постановления, приводил их в исполнение. Комитет, понимая трудность своего положения — был благодарен тем интеллигентным единицам, которые в то время иногда появлялись, но помощь их была слабая, так что мы являлись людьми, работающими без всякой интеллигенции. В этом же году был арестован мой товарищ Д. — это было большой потерей для комитета, потому что он был самый старый из всех нас и, следовательно, лучше всех знал организацию. Он вел сношения с интеллигенцией или, как мы выражались, с городом, так как в городе постоянно существовали один или два лица, при помощи которых мы получали всякого рода литературу. С арестом Д. мы на время потеряли связь с город-

управлении в 1897 году, был активным с.-д. пропагандистом среди рабочих завода Эзау), Морозова (Морозов Петр Андреев. Был выслан за революционную пропаганду среди петербургских рабочих и организацию кружков в Вологодскую губернию. В ссылке в Сольвычегодске он был в близких сношениях в 1897 г. с одним из основоположников марксизма в России Н. Е. Федосеевым. После ссылки жил под надзором полиции в Екатерино-славе, где был активным рабочим пропагандистом с.-д.) и интеллигента, державшего с ними связь. С городской группой кружок устраивал правильные периодические собрания, на которых обсуждались положение рабочих на всех заводах и меры пропаганды и агитации среди них».

ской группой, доставлявшей нам, кроме литературы, также и деньги и людей для ведения кружков.

Оказавшись же без всего этого, мы, екатеринославцы-ра-бочие, старались по возможности больше употреблять усилий, дабы не было заметно нашей слабости. Между тем, во время моего пребывания в Екатеринославе наставали не раз моменты полнейшего обезлюдения в интеллигентных личностях. После ареста Д. (он был арестован не по екатерино-славскому делу) мне пришлось часто сноситься с городом, и эта лишняя работа отнимала у меня много времени.

Так как я выполнял эту работу недостаточно хорошо, то •было предложено принять одного человека из города, как представителя от интеллигенции. Такой человек скоро нашелся, так как в это время уже начали приезжать новые люди из бывших ссыльных, которые желали войти в организацию. Оказалось даже, что группа таких интеллигентов образовала в городе свой комитет. Наш комитет первое время ничего не знал об этой новой организации интеллигенции, которая, •естественно, хотела принять на себя руководство работой. Вышло довольно странно, что в то время, как правильно функционировал старый (назову его рабочим) комитет, который собирался еженедельно, обсуждал разные вопросы, издавал листки, тут же рядом с ним вырос новый комитет, который, конечно, не мог удовлетвориться работой по выполнению разных постановлений раб. комитета, как-то: доставкой литературы, средств и печатанием готовых листков.

Как я уже говорил, интеллигентам желательно было взять в свои руки писанье листков, редактирование таковых и руководство движением вообще. На этой почве происходили разные инциденты в раб. комитете, вызываемые, главным образом, представителем от города, т.-е. от интеллигентского комитета. Инциденты первое время являлись случайными и скоро улаживались, но постепенно они стали принимать неприятный оборот. Росло общее недовольство и увеличивались раздоры, от чего существенно страдало дело.

Помню, что интеллигенты часто нападали на нелитератур-ный язык издаваемых листков и, кажется, один из листков был несколько изменен и сокращен в гор. комитете. Это вызвало прямое столкновение и грозило полнейшим разрывом рабочих с интеллигенцией.

Интеллигенты заявили, что они могут совсем отказаться выполнять техническую сторону изготовления листков, на это рабочие ответили, что они сами на своих квартирах будут оттискивать листки, и тогда не будет надобности прибегать к услугам интеллигенции, таким образом, дело могло, действительно, кончиться разрывом.

11рошло порядочно времени, а раздоры не уменьшались. На каждом собрании комитетом предлагались разные меры, клонившие комитеты к соглашению друг с другом. Предлагалось созвать оба комитета и на общем собрании выбрать лиц по одинаковому количеству от обоих комитетов, которые бы, слившись, и представляли единый комитет. На это городской комитет не соглашался под предлогом того, что общее собрание будет слишком большое и можно навлечь подозрение, избрать же по равному количеству лиц для слившегося комитета (предполагаемого) тоже почему-то не пожелали, а выход из натянутого положения был необходим для обеих сторон.

Наконец, соглашение состоялось на следующем компромиссе: 1) собрания рабочего комитета происходят в старом порядке, и на собраниях присутствует один представитель от интеллигенции с правом голоса, но этот представитель не может меняться и не может приводить другого члена городского комитета без особого каждый раз согласия от рабочего комитета; 2) точно также городской комитет обязан сообщать о своих собраниях члену рабочего комитета, избранному для присутствия на их собраниях, и уже представитель от рабочих передает в рабочий комитет о вопросах, обсуждавшихся в городском комитете и о принятых решениях; 3) писать для рабочих какого-либо завода или вообще для Екатеринослава могут одинаково оба комитета, но окончательная редакция данного листка и признание своевременности и необходимости такового принадлежит раб. комитету. На этом произошло соглашение, и впоследствии эти вопросы почти не вызывали никаких столкновений, и рабочий комитет очень часто принимал листки, писанные городским комитетом, безо всякого изменения *).