Агата Кристи - Багдадская встреча. Миссис Макгинти с жизнью рассталась. После похорон

Им объявили, что самолет на Багдад будет во второй половине дня. А пока их отвезут в гостиницу, где они смогут отдохнуть и пообедать.

Грете Харден сидела у себя в номере на кровати, когда в дверь постучали. Она открыла — за дверью оказалась высокая молодая брюнетка в форме стюардессы.

— Мисс Харден? Прошу извинения, будьте добры, пройдите со мной в представительство Б ЗА. Требуется кое-что уточнить с вашим билетом. Сюда, пожалуйста.

Грете Харден пошла за ней по коридору. Остановились перед дверью с табличкой, на которой золотыми буквами значилось: «Британские заграничные авиалинии».

Стюардесса распахнула дверь, пропустила ее вперед, а сама закрыла дверь снаружи и быстро отцепила табличку.

Не успела Грете Харден перешагнуть через порог, как двое мужчин, прятавшиеся за дверью, набросили ей на голову какую-то ткань и заткнули в рот кляп. Один закатал ей рукав, достал шприц и сделал укол.

Через две или три минуты тело ее безжизненно обмякло.

Молодой врач жизнерадостно сказал:

— Ну-с, этого ей хватит часов на шесть. Дальше давайте вы. Действуйте.

И кивнул двум другим людям, находившимся в комнате. Это были монахини, неподвижно сидевшие у окна. Мужчины вышли. Старшая монахиня подошла к Грете Харден и стала снимать одежду с ее беспомощного тела. Младшая, немного дрожа, сняла свою серую ризу. Вскоре Грете Харден в монашеском одеянии лежала распростертая на кровати. А молодая монахиня переоделась в одежду Грете Харден.

Теперь старшая монахиня занялась белокурыми волосами подруги. Поглядывая на приставленную к зеркалу фотографию, она расчесала их, убрала со лба назад и уложила локонами на шею.

Потом отступила на шаг и сказала по-французски:

— Поразительно, как прическа преображает человека. Очки наденьте. У вас глаза чересчур синие. Вот так, чудесно.

В дверь легонько постучали, мужчины вошли обратно. Оба ухмылялись.

— Грете Харден — это точно Анна Шееле, — объявил один. — В чемодане лежат документы, хитро припрятанные между страницами датского пособия по лечебному массажу. Ну, а теперь, мисс Харден, — он насмешливо поклонился Виктории, — окажите мне честь пообедать со мной.

Виктория вышла вслед за ним из комнаты, и они пошли по коридору. Вторая пассажирка диктовала у стойки текст телеграммы.

— Нет, — говорила она, — Понсфут, профессор Понсфут Джонс. Буду сегодня отеле Тио долетела благополучно.

Виктория оглянулась на нее с интересом. Выходит, это супруга профессора, едет к мужу. Что она прилетела на неделю раньше, чем ожидалось, нисколько Викторию не удивило, профессор Понсфут Джонс все время повторял, что, к сожалению, куда-то задевал женино письмо, но почти совершенно уверен, что она прилетает двадцать шестого.

Если бы как-то передать с ней несколько слов Ричарду Бейкеру…

Словно прочтя эти мысли, сопровождающий ее мужчина отвел ее под ручку от стойки.

— Никаких разговоров с другими пассажирами, мисс Харден, — сказал он. — А то как бы эта добрая женщина не заметила, что вы — не та, которая летела с нею сюда из Англии.

Он повел ее из гостиницы обедать в другой ресторан. Когда они возвращались, миссис Понсфут Джонс как раз спускалась по ступеням им навстречу. Она кивнула и, ничего не заподозрив, бросила Виктории на ходу:

— Осматривали город? А я бегу на базар!

«Если бы засунуть записку ей в багаж…» — подумала Виктория.

Но ее ни на минуту не выпускали из-под надзора.

Самолет на Багдад вылетел в три часа.

Миссис Понсфут Джонс сидела в передней части салона, Виктория — в хвосте, у выхода, а через проход от нее — молодой блондин, ее тюремщик. И подойти или ткнуть куда-то в ее вещи записку у Виктории не было ни малейшей возможности.

До Багдада летели недолго. Второй раз смотрела Виктория сверху на этот большой город, прошитый насквозь Тигром, словно золотой нитью. Еще и месяца не прошло, как она увидела его из самолета первый раз. А сколько с тех пор всего случилось!

Через двое суток сойдутся здесь представители двух основных идеологий, разделивших мир, и будут решать его будущее.

И свою роль в этом должна будет сыграть она, Виктория Джонс.

— Знаете, — сказал Ричард Бейкер, — я беспокоюсь об этой девушке.

Профессор Понсфут Джонс рассеянно отозвался:

— Какая еще девушка?

— Виктория.

— Виктория? — Профессор Понсфут Джонс огляделся по сторонам. — А где?.. Вот так-так! Мы же, по-моему, вчера вернулись без нее.

— Я думал, заметите вы или нет?

— Действительно, как же это я? Совершенно забылся с этим отчетом о раскопках в Тель-Бамдаре. В высшей степени сомнительная стратификация [138] Стратификация — слоистое строение. .. А она что, не знала, где будет ждать грузовик?

— Об ее возвращении сюда не было речи. Дело в том, что она — не Венеция Сэвил.

— Не Венеция Сэвил? Странно. Но, по-моему, вы говорили, ее имя — Виктория?

— Вот именно. И она не антрополог. И не знакома с Эмерсоном. И вообще, все это… гм… недоразумение.

— Бог ты мой. Удивительно. — Профессор Понсфут Джонс слегка задумался. — Крайне удивительно. Надеюсь… надеюсь, не по моей вине? Я немного рассеян, это правда. Какая-нибудь путаница с письмами?

— Не могу понять, — не слушая огорченного профессора, озабоченно продолжал Ричард Бейкер. — Я узнал, что она уехала в автомобиле с молодым человеком и обратно не вернулась. Более того, привезли ее багаж, но она его даже не распаковала, и это очень странно, если вспомнить, в каком она была виде. Было бы естественно ей прежде всего ринуться приводить себя в порядок. И мы условились вместе пообедать… Нет, непонятно. Надеюсь, с ней ничего не случилось.

— О, об этом можете не беспокоиться, — заверил его профессор Понсфут Джонс. — Завтра я начну проходить раскоп Н. Из общего плана следует, что, вернее всего, камеру с документами надо искать где-то там. Тот осколок таблички, по-моему, свидетельствует о многом…

— Один раз ее похитили, — сказал Ричард. — Почему бы ей второй раз не попасться им в лапы?

— Это крайне маловероятно. Крайне. Здесь земли теперь совершенно мирные. Вы же сами говорили.

— Если бы только вспомнить фамилию одного служащего нефтяной компании. Дикон? Или Дэйкин? Что-то в этом роде.

— Никогда не слышал, — уверенно сказал профессор Понсфут Джонс. — Я думаю, надо Мустафу с его людьми перевести в северо-восточный угол. Тогда можно удлинить раскоп…

— Вы не будете возражать, сэр, если я завтра поеду в Багдад?

Профессор Понсфут Джонс, словно очнувшись, обратил удивленный взгляд на своего молодого коллегу.

— Завтра? Но мы ведь там были вчера.

— Я беспокоюсь об этой девушке. Всерьез беспокоюсь.

— Господи, Ричард, я и не подозревал ни о чем таком.