Роберт Аллен - От фермы к фабрике

Основными мероприятиями, которые позволили достичь высоких темпов экономического роста, стали, с одной стороны, перераспределение средств производства в создание еще большего количества новых производственных объектов, с другой — смена ориентиров предпринимательского сектора и переход от максимизации прибыли к планированию целевых объемов производства. Обе меры привели к росту уровня инвестиционных вложений: первая посредством прио-ритизации таких отраслей, как машиностроение, производство стали и цемента, для наращивания производственных мощностей, вторая — за счет предоставления рабочих мест всем, кто стремился получить работу. Для увеличения объемов промышленного производства требовалось повышение занятости в промышленном секторе.

В рамках этого процесса коллективизация имела весьма неоднозначное значение. В начале 1930-х гг. ее влияние на сельскохозяйственное производство было негативным, что привело к снижению объема ВВП и послужило препятствием для стабильного производства потребительских товаров. Это в свою очередь стало ключевой причиной ухудшения условий жизни, которое наблюдалось в период реализации первой пятилетки. Созданная Сталиным система обязательных государственных закупок обеспечивала высокий уровень продаж при любом объеме производства. Однако остается открытым вопрос: можно ли утверждать, что совокупный объем сбыта продовольственных товаров в конце 1930-х гг. был больше, чем возможный объем при условии сохранения системы свободного рынка эпохи нэпа? В этой ситуации более низкая доля выставляемой на продажу продукции могла быть компенсирована увеличением объемов выпуска. Однако, с другой стороны, коллективизация, ведущая к вытеснению фактора человеческого труда из сельского хозяйства, способствовала ускорению индустриализации. Без этого исторического факта уровень миграции населения из деревни в города был бы намного ниже, что привело бы к уменьшению размеров города и сокращению промышленного производства. Индустриализация советской экономики зиждилась на быстром перемещении трудовых ресурсов от фермы к фабрике, и именно коллективизация ускорила этот процесс.

Экономический рост подразумевает повышение ВВП на душу населения. Это соотношение может быть увеличено либо за счет роста ВВП, либо за счет сокращения численности населения. Большая часть настоящей книги посвящена тому, как народ Советского Союза трудился над увеличением темпов роста ВВП, а в рамках данной главы производится анализ роста населения. В период коллективизации и во время Второй мировой войны в стране свирепствовал голод, в связи с чем возникает вопрос: можно ли утверждать, что причиной достижения СССР высоких показателей дохода на душу населения стал тот факт, что Сталин с помощью Гитлера уменьшил знаменатель и увеличил числитель?

В начале XX в. территории, позже вошедшие в состав СССР, имели много общего со слаборазвитыми странами Азии, Африки и Латинской Америки: низкий доход на душу населения, большинство жителей заняты в сельском хозяйстве. Столь же поразительным было сходство по демографическим показателям: в этот период в стране был очень высокий уровень рождаемости. В поздние годы существования имперского строя у женщины в среднем было семь детей, при этом истоки высокой рождаемости крылись в повсеместно распространенной традиции раннего брака. В своей известной работе Хайнал (1965) сравнивал «европейскую модель брака», характерную для стран Северо-Западной Европы, с «неевропейской моделью». Если первая отличалась тем, что в среднем женщины вступали в первый брак в весьма зрелом возрасте, а некоторые даже предпочитали не заключать брак на протяжении всей жизни, то во всем остальном мире распространенной тенденцией был брак в молодом возрасте. Европейская модель отличалась более низкими показателями рождаемости и прироста населения, чем неевропейская. Для настоящего анализа важно, что линия, разделяющая два региона, пролегала от Санкт-Петербурга до Триеста. Поэтому, с точки зрения автора этих моделей, СССР, за исключением балтийских республик и католической области на польской границе, принадлежал к неевропейскому лагерю.

Большинство стран третьего мира в XX в. пережили эпоху демографического взрыва. За 1928–1989 гг. утроилось население Индии, Индонезии и Бангладеш; в Турции и Марокко произошел четырехкратный рост, а в Бразилии, Мексике, Пакистане, Филиппинах, Таиланде и Венесуэле — почти пятикратный. Со столь высоким уровнем рождаемости Советский Союз ждала такая же судьба. Если бы прирост населения был аналогичен странам третьего мира, в 1989 г. в СССР проживал бы почти миллиард человек, а не 288 млн, как это было в реальности. При этом доход на душу населения был бы, разумеется, меньше.

Тем не менее в 1928–1989 гг. число граждан Союза выросло лишь на 70 X [72]. Ключевой вопрос истории России XX в.: почему в СССР не произошел демографический взрыв? Это не тот вопрос, которым обычно задаются историки-советологи, анализирующие «избыточную смертность» (превышение обычного уровня смертности в результате коллективизации, принудительного труда, сталинских репрессий и Второй мировой войны). Если число таких жертв достигает определенного уровня, то их можно считать причиной отсутствия бурного роста советского населения. Голод, последовавший за коллективизацией и Второй мировой войной, действительно был катастрофой, отрицательно сказавшейся на приросте населения в долгосрочной перспективе. Однако масштаб этого бедствия был все же не столь велик, чтобы объяснить отсутствие демографического взрыва. Представляется, что главной его причиной был резкий спад рождаемости в сталинский период, произошедший вопреки советской демографической политике, которая всячески стимулировала рождаемость (Голдман. 1993). Более того, необходимо подчеркнуть, что рождаемость снизилась не из-за падения уровня жизни или политического гнета; обычно в условиях бедности и репрессий детей на свет появляется больше. Напротив, рождаемость в СССР упала по тем же причинам, которые были характерны для стран третьего мира: в связи с формированием современного урбанистического общества и получением образования женщинами. Безусловно, эти перемены были результатом коммунистической политики и идеологии, а отнюдь не репрессий сталинского режима [73].

Демографическая история нуждается в данных точной переписи населения, и весьма удачно, что реализация планов первых пятилеток приходилась точно на периоды между переписями [74]. Подробная перепись прошла в 1926 г., после чего были опубликованы ее детальные результаты. Следующую провели в 1937 г., однако численность населения страны оказалась на миллионы меньше, чем по расчетам Госплана, составленным еще до голодного периода коллективизации.