Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 40. Черный тюльпан. Капитан Памфил. История моих животных.

Он застанет меня в Монте-Кристо.

Каким образом Монте-Кристо получил свое имя?

Не я назвал его так: я не настолько тщеславен.

Однажды я ждал к обеду Меленга с женой и двумя детьми.

Монте-Кристо только что был построен и не имел еще имени.

Я, как мог, объяснил его местонахождение своим приглашенным, но не настолько точно, чтобы все милое семейство сумело добраться пешком.

В Пеке они наняли карету.

— К господину Дюма, — сказала г-жа Меленг.

— А где это? — спросил кучер.

— На дороге в Марли.

— В Марли ведут две дороги, нижняя и верхняя.

— Черт возьми!

— Так которая вам нужна?

— Не знаю.

— Что же, у дома господина Дюма нет названия?

— Есть: замок Монте-Кристо.

Пустившись на поиски замка Монте-Кристо, они его нашли.

Госпожа Меленг рассказала мне эту историю.

С тех пор дом г-на Дюма стал называться замком Монте-Кристо.

Хорошо, чтобы потомки, когда они займутся исследованием этого вопроса, получили верные сведения.

Итак, я жил в замке Монте-Кристо.

Не считая гостей, которых мне приходилось принимать, я жил один.

Я очень люблю одиночество.

Людям, способным его оценить, одиночество заменяет не любовницу, а возлюбленную.

Человеку, который работает, и работает много, прежде всего необходимо одиночество.

Общество — развлечение для тела; любовь — занятие для сердца; одиночество — религия души.

Однако я не люблю уединяться в полном одиночестве.

Я люблю одиночество земного рая, иными словами — пустыню, населенную животными.

Я ненавижу скотов, но обожаю животных.

Еще совсем ребенком я был величайшим разорителем гнезд, величайшим охотником на птиц и величайшим любителем ловли на манок в лесу Виллер-Котре.

Сошлюсь на свои "Мемуары" и на историю жизни и приключений Анжа Питу.

Из всего сказанного следует, что я, уединившись в Монте-Кристо, не обладая простодушием Адама и не облачаясь в его костюм, владел уменьшенной копией земного рая.

У меня было или, вернее, последовательно перебывало пять собак: Причард, Фанор, Турок, Каро и Тамбо.

У меня был гриф Диоген.

У меня были три обезьяны, носившие имена: одна — известного переводчика, другая — прославленного романиста, а третья, самка, — знаменитой актрисы.

Вы легко поймете, что из соображений приличия я утаиваю от вас клички обезьян: почти все они были даны из-за внешнего сходства с этими людьми или связаны с подробностями их личной жизни.

Как сказал один великий публицист — я назвал бы вам, кто именно, но боюсь ошибиться, — "частная жизнь должна быть обнесена каменной стеной".

Если угодно, мы станем называть переводчика Потишем, романиста — последним из Ледмануаров, а обезьянью самку — мадемуазель Дегарсен.

У меня был большой красно-синий попугай, по имени Бюва.

У меня был желто-зеленый попугай, по прозвищу папаша Эврар.

У меня был кот Мисуф.

Золотистый фазан Лукулл.

И наконец, петух Цезарь.

Вот, по-моему, полный перечень животных, населявших замок Монте-Кристо.

Сверх того, были павлин со своей павой, дюжина кур и пара цесарок; этих птиц я привожу здесь лишь для памяти, так как они либо вовсе не обладали индивидуальностью, либо были совершенно заурядны как личности.

Само собой разумеется, что я также не упоминаю бродячих собак, которые, проходя верхней или нижней дорогой в Марли, заглядывали между прочим к нам, сводили или возобновляли знакомство с Причардом, Фанором, Турком, Каро и Тамбо и, в соответствии с законами арабского гостеприимства, в излишне строгом следовании которым обычно упрекают владельца Монте-Кристо, пользовались этим гостеприимством в течение более или менее длительного времени, всегда ограниченного лишь прихотью, капризами, потребностями или делами этих четвероногих постояльцев.

А теперь, поскольку судьба кое-кого из живности, населявшей в 1850 году земной рай Монте-Кристо, сплетена с судьбами некоторых других животных, обитающих во дворе и в саду дома на Амстердамской улице, где я живу в настоящее время, закончим этот длинный список четвероногих, четвероруких и пернатых, назвав моих новых жильцов.

Боевой петух по кличке Мальбрук.

Пара чаек — господин и госпожа Дени.

Цапля по кличке Карл Пятый.

Сука, именуемая Флорой.

Пес, сначала прозывавшийся Катина, а впоследствии — Катилина.

Именно с ним связана выразительная фраза, которой я так горжусь: "У меня есть собака, у меня были куры".

Но прежде чем перейти к этой истории, которую я, естественно, приберегаю напоследок, как самую трагическую и наиболее увлекательную, у нас еще на долгое время есть о чем поболтать с вами, милые читатели, потому что я собираюсь просто-напросто предложить вам жизнеописания Причарда, Фанора, Турка, Каро, Тамбо, Диогена, Потиша, последнего из Ледмануаров, мадемуазель Дегарсен, Мисуфа, Бюва, папаши Эврара, Лукулла и Цезаря.

Начнем с истории Причарда.

По заслугам и почет.

Причард был шотландский пойнтер.

Всем вам, дорогие читатели, известно значение слова "пойнтер", но, возможно, мои прекрасные читательницы, хуже нас разбирающиеся в охотничьих терминах, этого не знают.

Стало быть, именно для них мы приведем следующее объяснение.

Пойнтер — это собака, которой свойственно, как и указывает название породы, ходить на пуантах.

Английские пойнтеры хороши, шотландские — превосходны.

Вот как действует пойнтер: вместо того чтобы охотиться под ружейным дулом, как брак, спаниель или барбе, он уходит от хозяина и охотится в сотне, двух или даже трех сотнях шагов от него.

Но, едва найдя дичь, хороший пойнтер делает стойку и, пока хозяин не наступит ему на хвост, остается неподвижным, словно собака Кефала.

Для тех из наших читателей или читательниц, которые недостаточно знакомы с мифологией, сообщаем, что собака Кефала во время охоты на лисицу была превращена в камень.

Для тех, кто желает знать все, прибавим, что собаку Кефала звали Лайлап.

— Но как звали лису?

Вы думаете, что застали меня врасплох; греческое слово "алсолгс," и означает "лиса".

Эта тварь была "хитра" в высшей степени, и, так же как Рим называли "городом" — "urbs", так и эту лису называли "лисой".

И она в самом деле вполне заслуживала такой чести.

Представьте себе гигантскую лисицу, посланную Фемидой, чтобы отомстить фивянам; каждый месяц она требовала человеческого жертвоприношения, двенадцать жертв в год, всего на две меньше, чем требовалось Минотавру; это заставляет предположить, что лисица была всего на четыре или пять дюймов меньше быка.

Неплохой рост для лисицы!

— Но, раз Лайлап превратился в камень, значит, лиса от него убежала?

Успокойтесь, милые читательницы: лиса одновременно с собакой была превращена в камень.