Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Эффекты от увеличения богатства ощущались повсюду. Как следовало ожидать, в Европе началась революция цен, а из-за больших поступлений денег из Америки, которые привели к увеличению количества покупателей, приобретавших все большее количество товаров, началась инфляция. Рост урбанизации только усугубил проблему, заставляя цены взлететь вверх. В Испании после открытий Колумба цена на одно только зерно поднялась в 5 раз [1062] D. Fischer, The Great Wave: Price Revolutions and the Rhythm of History (Oxford, 1996), а также D. Flynn, ‘Sixteenth-Century Inflation from a Production Point of View’, in E. Marcus and N. Smukler (eds), Inflation through the Ages: Economic, Social, Psychological, and Historical Aspects (New York, 1983), рр. 157–169. .

В конце концов, такая же участь постигла и города Нидерландов, которые входили во владения Испании. Здесь гнев народа подогревался тем, что Испания предпочитала решать свои финансовые проблемы путем повышения налогов. Северная Европа была сосредоточением производственных центров, а в XIV и XV веках такие города, как Антверпен, Брюгге, Гент и Амстердам, стали важными центрами торговли для Средиземноморья, Скандинавии, Балтики и России, а также Британских островов. Естественно, после открытия Индии и Америки они расцвели еще больше [1063] O. Gelderblom, Cities of Commerce: The Institutional Foundations of International Trade in the Low Countries, 1250–1650 (Princeton, 2013). .

Эти города стали магнитами для торговцев буквально отовсюду, что, в свою очередь, привело к оживлению социальной и экономической жизни, а также усилению гражданской самобытности. Рост численности населения требовал увеличения эффективности использования окружающих земель, что способствовало быстрому прогрессу не только в выращивании сельскохозяйственных культур, но и в ирригационных технологиях, включая строительство дамб и морских заграждений, которые позволили эффективно использовать каждый клочок земли. Увеличение размера и продуктивности городов Нидерландов сделало их прибыльными местами, приносившими неплохой доход за счет налогов. И они еще не были потеряны для испанских правителей, которые благодаря удачному династическому браку и наследованию контролировали большую часть этого региона [1064] J. Tracy, A Financial Revolution in the Habsburg Netherlands: Renten and Renteniers in the County of Holland, 1515–1565 (Berkeley, 1985). .

Это было незадолго до того, как отдельные провинции взвыли от введения непомерно высоких налогов и ужесточения отношения к религии. Слова Мартина Лютера, Жана Кальвина и прочих деятелей, которые говорили о коррупции политических правителей и подчеркивали важность человека, упали на благодатную почву в этих урбанизированных районах, и протестантизм пустил глубокие корни в этом регионе. Экономическое и религиозное преследование оказалось мощным средством для разжигания восстания и в итоге привело к созданию в 1579 году союза 7 областей, которые затем в итоге стали Голландией, и подписанию Утрехтской унии – декларации их независимости. Испанцы ответили демонстрацией силы и наложением эмбарго на торговлю по всем странам Исторических Нидерландов. Цель состояла в том, чтобы лишить мятежные города кислорода и заставить их подчиниться. Как это часто бывает, когда накладываются санкции, результат оказался противоположным: столкнувшись с ограниченным выбором, сепаратисты перешли в наступление. Единственным шансом выжить стало использование каждой унции знаний, навыков и опыта, имеющихся в их распоряжении. Настало время изменить ситуацию [1065] O. van Nimwegen, ‘Deser landen crijchsvolck’. Het Staatse leger en de militarie revoluties 1588–1688 (Amsterdam, 2006). .

В самом конце XVI века обстоятельства сложились таким образом, что в Нидерландах смогло произойти чудо. Попытки Испании подавить регион вызвали крупномасштабную эмиграцию. Жители мигрировали из южных провинций на север, из-за чего в таких городах, как Гент, Брюгге и Антверпен, по словам одного из ученых, произошло «катастрофическое кровоизлияние жителей».

Время было подобрано как нельзя удачно. Запрет на торговлю гарантировал, что на складах образовалось значительное количество зерна и сельди, а это означало, что еды было много и она была дешевая. Арендная плата быстро поднималась, но резкое увеличение численности населения привело к росту объема строительства домов. На север переехали опытные торговцы и другие профессионалы, которые пытались избежать давления испанцев [1066] J. Israel, The Dutch Republic: Its Rise, Greatness and Fall 1477–1806 (Oxford, 1995), рр. 308–312. .

Когда в 1590 году блокада была снята окончательно, голландцы тут же стали избавляться от испанских войск, которые должны были поддерживать порядок, пользуясь тем, что король Испании Филипп II был втянут в военный конфликт в другой части Европы. Внезапно, освободившись от военного давления и получив возможность показать себя, голландцы занялись международной торговлей, начав поиски возможностей для налаживания торговых связей с Америкой, Африкой и Азией.

Была определенная коммерческая логика в том, как они выстраивали собственные торговые пути. Поставка товаров напрямую в Голландскую республику должна была помочь избежать двойного налогообложения: во-первых, теперь при доставке товаров не нужно было платить пошлины в портах Португалии и Испании, где грузы обычно облагали налогом перед отправкой на север. Во-вторых, тот факт, что теперь голландские власти могли собирать налоги сами, а не отсылать их хозяевам с Иберийского полуострова, означал, что деньги, полученные за счет прибыльной торговли в Нидерландах, больше не тратились бездумно на удовлетворение имперских амбиций. Это быстро принесло выгоду и позволило создать эффективный финансовый круговорот, так как большие доходы могли быть реинвестированы, создавая еще большие денежные потоки как для купцов, так и для зарождающейся республики [1067] W. Fritschy, ‘The Efficiency of Taxation in Holland’, in O. Gelderblom (ed.), The Political Economy of the Dutch Republic (2003), рр. 55–84. .

Амбициозная программа начала приносить дивиденды с самого начала. Экспедиция, которая была отправлена на Восток в 1597 году, на следующий год возвратилась домой с триумфом и грузом товаров, которые принесли прибыль в 400 %. Корабли, спонсируемые инвесторами, ободренными такими большими прибылями, стали расходиться во всех направлениях [1068] C. Koot, Empire at the Periphery: British Colonists, Anglo-Dutch Trade, and the Development of the British Atlantic, 1621–1713 (New York, 2011), рр. 19–22; Ею Sluitter, ‘Dutch-Spanish Rivalry in the Caribbean Area’, Hispanic American Historical Review 28.2 (1948), рр. 173–178. . Только в 1601 году 14 разных экспедиций отправилось в Азию, в то время как сотни судов в год пересекали Атлантику, чтобы приобрести соль с полуострова Арайа, которая была необходима для внутренней торговли сельдью [1069] Israel, Dutch Republic , рр. 320–321. .

Испанцы были возмущены. Они возобновили военные действия и навязали очередную блокаду. Согласно блестящему философу и юристу Гуго Гроцию, это только усилило позицию голландцев относительно того, что они должны взять свою судьбу в свои руки. Перед лицом угроз и давления единственно верным выбором было не отступить, а увеличить инвестиции в коммерческие предприятия и как можно быстрее выстроить торговую сеть, чтобы нарастить огневую мощь и укрепить независимость. Это был вопрос жизни и смерти [1070] M. Echevarría Bacigalupe, ‘Un notable episodio en la guerra económica hispano-holandesa: El decreto Guana 1603’, Hispania: Revista española de historia 162 (1986), рр. 57–97; J. Israel, Empires and Entrepots: The Dutch, the Spanish Monarchy and the Jews, 1585–1713 (London, 1990), р. 200. .