Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Несмотря на могущество России, ее ахиллесовой пятой была нехватка тепловодных портов, кроме тех, что находились на Черном море, которое соединялось со Средиземноморьем через Босфор, а затем через Дарданеллы – узкими проливами, отделяющими Европу и Азию от другого берега Мраморного моря. Эти каналы служили дорогами жизни, соединяющими зерновые поля России с экспортными рынками за границей. Закрытие Дарданелл привело к гниению пшеницы на складах, что, в свою очередь, оказало разрушительное влияние на экономику в период Балканских войн в 1912–1913 годах и привело к разговорам об объявлении войны османам, которые их контролировали [1403] Soroka, Britain, Russia and the Road to the First World War , рр. 201–236; Aksakal, Ottoman Road to War . .

Русские были в восторге, когда в конце 1914 года британцы подняли вопрос о будущем Константинополя и пролива Дарданеллы. «Это самый богатый приз за всю войну», – заявил посол Британии царским чиновникам. Контроль должен был быть передан России только после окончания войны, при этом Константинополь должен был оставаться свободным портом «для транзита товаров с нероссийских территорий», а также должны быть сохранены торговые концессии, которые «обеспечат торговую свободу кораблям купцов, проходящих через проливы» [1404] ‘Russian War Aims’, Memo from British Embassy in Petrograd to the Russian government, 12 March 1917, in F. Golder, Documents of Russian History 1914–1917 (New York, 1927), рр. 60–62. .

В это время на Западном фронте не было никаких признаков прорыва, обе стороны несли огромные потери. Впереди были еще годы кровопролития, а союзники уже принялись делить земли и интересы своих противников. Большая ирония заключалась в обвинениях империализма Германии и ее союзников после обсуждения условий перемирия. Спустя всего несколько месяцев после начала войны союзники уже думали о пиршестве на руинах поверженных врагов.

На карту было поставлено нечто большее, чем соблазнение России Константинополем и Дарданеллами, ибо в начале 1915 года была создана комиссия под руководством сэра Мориса де Бунзена, чтобы обсудить будущее Османской империи после победы. Трюк заключался в том, чтобы разделить все таким образом, чтобы удовлетворить тех, кто на тот момент был союзником, но в прошлом и, возможно, в будущем противником. Нельзя делать ничего такого, что бы могло вызвать подозрения в том, что Британия имеет виды на Сирию, писал сэр Эдвард Грей. «Это означало бы разрыв с Францией, – отмечал он, – если мы выставим напоказ наши претензии на Сирию и Ливан», – регион, в который инвестировали французские бизнесмены в XVIII и XIX веках [1405] Grey to McMahon, 8 March 1915, FO 800/48. О французских инвестициях до войны см. M. Raccagni, ‘The French Economic Interests in the Ottoman Empire’, International Journal of Middle East Studies 11.3 (198), рр. 339–376; V. Geyikdagi, ‘French Direct Investments in the Ottoman Empire Before World War I’, Enterprise & Society 12.3 (2011), рр. 525–561. .

Чтобы продемонстрировать солидарность с Россией и избежать конфронтации с Францией в вопросах влияния в Сирии, было решено перебросить войска из Британии, Австралии и Новой Зеландии, не как планировалось ранее – в Александриту (юго-восток Турции), а на Галлипольский полуостров, в устье пролива Дарданеллы, который охранял подходы к Константинополю [1406] E. Kedourie, In the Anglo-Arab Labyrinth: The McMahon-Husayn Correspondence and its Interpretations, 1914–1939 (Abingdon, 2000), рр. 53–55. . Это место было плохо приспособлено для крупномасштабного наступления и могло стать смертельной ловушкой для тех, кто пытался продвигаться наземными путями, где находились укрепленные фортификации турков. Катастрофическая кампания, предпринятая позже, имела в основе борьбу за установление контроля над коммуникационными и торговыми путями, соединяющими Европу, Ближний Восток и Азию [1407] О кампании см. Р. Hart, Gallipoli (London, 2011). .

Будущее Константинополя и пролива Дарданеллы было определено, теперь нужно было решить судьбу Среднего Востока. В серии встреч, которые прошли во второй половине 1915 и начале 1916 года, сэр Марк Сайкс, чрезвычайно уверенный в себе член Парламента, который имел связи с лордом Китченером, министром обороны Великобритании, и Франсуа Жорж-Пико, нахальный французский дипломат, поделили регион. Граница, согласованная этими двумя, простиралась от Акра (север Израиля) на северо-восток до самых границ Персии. Французы оставались в своих владениях в Сирии и Ливане, а британцы в Месопотамии, Палестине и Суэце.

Раздел добычи на данном этапе был опасен, и не в последнюю очередь потому, что поступали сообщения о том, что судьба региона также решалась в совершенно другом месте. Был Хусейн, которому была обещана независимость арабов и восстановление халифата с ним во главе. Были народы Аравии, Армении, Месопотамии, Сирии и Палестины, вопросом которых был занят лично премьер-министр, публично заявивший, что «должны быть признаны специальные национальные условия», что, видимо, означало суверенитет и независимость [1408] The Times , 7 January 1918. . Также были Соединенные Штаты, которым британцы и французы неоднократно давали гарантии, что они сражаются не «из эгоистических соображений, но во имя прав народов и гуманности». Британия и Франция со всей страстью заявляли о своих благородных устремлениях и желании «освободить людей от кровавой тирании турков», как говорилось в лондонском The Times [1409] The Times , 12 January 1917. . «Это очень плохо, – писал Эдвард Хаус, министр иностранных дел президента Уилсона, когда узнал о секретном соглашении министров Британии и Франции. – Французы и британцы превращают Средний Восток в место для будущей войны» [1410] C. Seymour (ed.), The Intimate Papers of Colonel House , 4 vols (Cambridge, MA, 1928), 3, р. 48. . И он был прав. Корень проблемы скрывался в том, что Британия знала, что именно стояло на кону, благодаря природным ресурсам, которые были обнаружены в Персии и, вероятно, могли быть найдены в Месопотамии. Нефтяные концессии были одобрены (но не ратифицированы официально) в день убийства Франца Фердинанда в 1914 году. Концессия была дана консорциуму под управлением Турецкой нефтяной компании, в которой Англо-Персидская компания владела большей долей акций, а компания Royal Dutch Shell, Deutsche Bank и дочерняя компания Галуста Гюльбенкяна, экстраординарного финансиста, который подготовил соглашение, – меньшей [1411] Yergin, The Prize , рр. 169–172. .

Что бы ни было обещано народам Среднего Востока, правда состояла в том, что за кулисами чиновники, политики и бизнесмены уже продумали будущее региона. У них была лишь одна идея: обеспечить контроль над нефтью и трубопроводами, которые перекачивали ее в порты для погрузки в танкеры.

Немцы поняли происходящее. В меморандуме, который оказался в руках у англичан, утверждалось, что у Британии было две стратегические цели. Во-первых, обретение контроля над Суэцким каналом из-за его уникальной стратегической и коммерческой ценности; во-вторых, удержание контроля над месторождениями нефти в Персии и на Среднем Востоке [1412] ‘Petroleum Situation in the British Empire and the Mesopotamia and Persian Oilfields’, 1918, CAB 21/119. . Это была проницательная оценка происходящего. Трансконтинентальная Британская империя охватывала около четверти всего земного шара. Несмотря на то что в ней существовали различные климатические зоны, экосистемы и ресурсы, был один очевидный недостаток – нехватка нефти.