Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Надежды на Ближнем Востоке и в Средней Азии тоже оказались обманчивы. Несмотря на весь предыдущий оптимизм, Германии нечем было вызвать духовный подъем, которым предполагалось связать Северную Африку и Сирию, Ирак и Афганистан. Перспектива создания значимого присутствия, не говоря уже об установлении контроля, оказалась скорее иллюзорной, чем материальной.

Итак, в свете необычайных территориальных приобретений Германский генеральный штаб решил укрепить мораль, пока Москва колеблется. В начале октября 1941 года генерал-фельдмаршал фон Рейхенау, командующий одной из армий группы «Юг», которая продвигалась в «зону избытка», издал воззвание, чтобы вселить немного мужества в своих солдат. Каждый из вас, провозглашал он торжественно, «знаменосец национального идеала и мститель за все зверства, перенесенные народом Германии» [1607] Цитируется по Beevor, Stalingrad , рр. 56–57. . Это, конечно, было очень мило, но в то время как люди набивали газетами ботинки, чтобы спастись от холода, было трудно воздействовать красноречием на солдат, которые замерзали насмерть, если были ранены или примерзали к обледенелым прикладам винтовок [1608] Fritz, Ostkrieg , рр. 158–159. . Когда пришел жгучий мороз, такой, что хлеб приходилось рубить топорами, Гитлер с презрением сказал министру иностранных дел Дании: «Если народ Германии утратил силу и готовность жертвовать свою кровь, он должен погибнуть» [1609] A. Hillgruber, Staatsmänner und Diplomaten bei Hitler. Vertrauliche Aufzeichungen 1939–1941 (Munich, 1969), р. 329. . Химические стимуляторы, такие как первитин и метамфетамин, распространявшиеся в огромных количествах среди солдат на пронзающе холодном Восточном фронте, поддерживали куда лучше зажигательных речей [1610] W. Kemper, ‘Pervitin – Die Endsieg-Droge’, in W. Pieper (ed.), Nazis on Speed: Drogen im Dritten Reich (Lohrbach, 2003), рр. 122–133. .

Серьезные проблемы снабжения также были характерны для наступления. Считалось, что соединение, приближавшееся к Москве, нуждается в 27 поставках топлива поездом каждый день, а в ноябре оно получало 3 в течение всего месяца [1611] R.-D. Müller, ‘The Failure of the Economic “Blitzkrieg Strategy”’, in H. Boog et al. (eds), The Attack on the Soviet Union , vol. 4 of W. Deist et al. (eds), Germany and the Second World War , 9 vols (Oxford, 1998), рр. 1127–1132; Fritz, Ostkrieg , р. 150. . Американские экономисты, следившие за ходом войны, сосредоточились именно на этом обстоятельстве в докладах, озаглавленных «Военно-экономическое положение Германии» и «Проблемы снабжения Германии на Восточном фронте». Они подсчитали, что на каждые двести миль продвижения потребуется дополнительно 35 000 грузовиков или же снижение объемов ежедневных поставок для линии фронта на 10 000 тонн. Скорость движения, таким образом, оказывалась наибольшей проблемой [1612] M. Guglielmo, ‘The Contribution of Economists to Military Intelligence during World War II’, Journal of Economic History 66.1 (2008), esр. рр. 116–120. .

Продолжать снабжать передовую с тыла получалось плохо. Но было и более давящее обстоятельство. Главной идеей вторжения было отсечь плодородные земли Украины и Южной России – так называемую «зону избытка». Даже когда зерно поставлялось из Советского Союза, до начала вторжения, воздействие войны на поставки пищи и рацион населения были гораздо более заметны в Германии, чем, например, в Великобритании. Вместо того чтобы вырасти благодаря восточным приобретениям объем дневного потребления калорий, и так снизившийся к концу 1940 года, снова начал падать [1613] R. Overy, War and the Economy in the Third Reich (Oxford, 1994), рр. 264, 278; J. Barber and M. Harrison, The Soviet Home Front, 1941–1945: A Social and Economic History of the USSR in World War II (New York, 1991), рр. 78–79. . Фактически поставки зерна в Германию после начала операции «Барбаросса» были гораздо ниже, чем импорт из Советского Союза в 1939–1941 годах [1614] A. Milward, War, Economy and Society, 1939–1945 (Berkeley, 1977), рр. 262–273; Tooze, Wages of Destruction , рр. 513–551. .

Германское радиовещание пыталось подстегнуть дух и вселить уверенность. В Германии привыкли иметь богатые запасы зерна, провозглашалось в одной из передач в ноябре 1941 года, «теперь в военное время мы не можем позволить себе такую роскошь». Но есть и хорошие новости, говорилось дальше. Не нужно бояться дефицита и проблем, аналогичных Первой мировой. В отличие от периода между 1914 и 1918 годами, «германский народ может полагаться на службу распределения продовольствия» [1615] German radio broadcast, 5 November 1941, Propaganda Research Section Papers, Abrams Papers, 3f 44/41. .

Это было громко сказано, поскольку на самом деле становилось ясно, что идея захвата практически бесконечного источника ресурсов на Востоке была миражом. Армия, которой было предписано кормиться с земли, была не способна делать это, с трудом выживая за счет угона скота. Вместо улучшения положения в сельском хозяйстве родины, обетованные земли, на которые Гитлер и его окружение возлагали надежды, истощили его. Советская тактика выжженной земли отняла большую часть ее богатств. Тем временем в сложной и противоречивой системе командования Вермахта наблюдались постоянные раздоры относительно того, сколько людей, танков, ресурсов и топлива направить в центр, на север или юг – семена, которые впоследствии дали гибельные всходы.

Американские оценки вероятной урожайности на оккупированных советских территориях на весну 1942 года давали безрадостную картину перспектив жатвы на Украине и в Южной России. В лучшем случае предполагалось в докладе, возможно собрать две трети довоенных урожаев. Да и то вряд ли [1616] ‘Gains of Germany (and her Allies) through the Occupation of Soviet Territory’, in Coordinator of Information, Research and Analysis Branch, East European Section Report , 17 (March 1942), рр. 10–11. .

Несмотря на все территориальные приобретения, таким образом, кампания на Востоке не смогла обеспечить не то что обещанного, но даже необходимого. Всего через 2 дня после начала вторжения в Советский Союз Бакке представил свои подсчеты, сколько пшеницы требовалось для выполнения четырехлетнего экономического плана. Германии не хватало 2,5 миллиона тонн в год. Вермахт должен был это исправить и сопроводить миллионы тонн масличных зерен и миллионы голов скота, чтобы накормить Германию [1617] ‘Reich Marshal of the Greater German Reich’, 11th meeting of the General Council, 24 June 1941, цитируется по Müller, ‘Failure of the Economic “Blitzkrieg Strategy”’, р. 1142. . Гитлер приказал генералам сровнять Москву и Ленинград с землей только для того, чтобы «там не осталось людей, которых тогда придется зимой кормить» [1618] Halder, Kriegstagebuch , 8 July 1941, 3, р. 53. .

Поняв, что миллионы погибнут от голода, германцы начали решать, кто именно. Первыми в списке стояли русские пленные. Нет нужды их кормить, пренебрежительно писал Геринг, мы не связаны какими-то международными обязательствами [1619] C. Streit, ‘The German Army and the Politics of Genocide’, in G. Hirschfeld (ed.), The Policies of Genocide: Jews and Soviet Prisoners of War in Nazi Germany (London, 1986), рр. 8–9. . 16 сентября 1941 года он отдал приказ прекратить снабжение продовольствием неработающих военнопленных, то есть тех, кто был слишком слаб или изранен для рабского труда. Месяц спустя после того, как пайки работающих пленных тоже были урезаны, их уменьшили еще раз [1620] J. Hürter, Hitlers Heerführer. Die deutschen Oberbefehlshaber im Krieg gegen die Sowjetunion 1941/1942 (Munich, 2006), р. 370. . Эффект был опустошительный: к февралю 1942 года около 2 миллионов (из общего числа в 3,3 миллиона) советских пленников умерли в основном от истощения [1621] Streit, Keine Kameraden , р. 128; также см. Snyder, Bloodlands , рр. 179–184. .