Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

Аналогичные ситуации наблюдались повсюду, Британию поражал один кризис за другим. Для того чтобы сохранить равновесие в непростой ситуации в Палестине, а также контроль над нефтеперерабатывающим заводом и портом Хайфы, защитить Суэцкий канал и сохранить дружеские отношения с главными фигурами арабского мира, были приняты меры к обузданию еврейской эмиграции из Европы. После представления планов британской разведки топить корабли, везущие беженцев в Палестину, и назначать виновной невероятно могущественную, но несуществующую арабскую террористическую организацию британцы приняли более прямые действия [1671] K. Jeffrey, MI6: The History of the Secret Intelligence Service, 1909–1949 (London, 2010), рр. 689–690. .

Критическим положение стало летом 1947 года, после того как суда, идущие за еврейскими эмигрантами во французские порты, подверглись нападениям.

Один корабль, везущий более 4000 евреев, включая беременных женщин, детей и стариков, был протаранен британскими эсминцами по пути на восток, несмотря на уже принятое решение отказать пассажирам в убежище, когда они достигнут Палестины [1672] N. Rose, ‘A Senseless, Squalid War’: Voices from Palestine 1890s–1948 (London, 2010), рр. 156–158. . Относиться к тем, кто пережил концлагеря и потерял семью в ходе холокоста, таким образом было репутационной катастрофой, стало ясно, что Британия не остановится ни перед чем, защищая свои интересы за рубежом, в процессе игнорируя окружающих.

Неловкость была заметна и в отношениях с Абдуллой, королем Трансиордана, которому теперь уделялось повышенное внимание и которому была обещана британская военная помощь (что было зафиксировано в секретных соглашениях) для поддержки его режима, ставшего независимым в 1946 году. Он извлек выгоду из этого обещания, утвердив план расширения своих границ на всю Палестину, оставленную британцами, и получил зеленый свет и полное одобрение из Лондона [1673] A. Halamish, The Exodus Affair: Holocaust Survivors and the Struggle for Palestine (Syracuse, NY, 1998). . «Я говорю очевидные вещи, – заявил его премьер-министру Эрнест Бевин, министр иностранных дел, – но нельзя просто так взять и вторгнуться на территорию, отведенную евреям» [1674] Цитируется по J. Glubb, A Soldier with the Arabs (London, 1957), рр. 63–66. . Как бы там ни было, хаос, который царил в той части мира, из которой отступала Британия, был неопровержимым доказательством злокачественного воздействия империалистической европейской политики. Арабо-израильская война 1948 года, видимо, не являлась результатом политических решений, кивков, подталкиваний и подмигиваний, а была обусловлена вакуумом, создавшимся в результате смены караула [1675] E. Karsh, Rethinking the Middle East (London, 2003), рр. 172–189. .

Немногим лучше обстояли дела в Ираке, где начались беспорядки после того, как премьер-министр Салих Джабр в 1948 году согласовал с Британией условия использования иракских аэродромов в ближайшие 25 лет. Новости о соглашении привели к забастовкам, бунтам и даже отставке Джабра, выброшенного прямо из кабинета разъяренной толпой [1676] F. Hadid, Iraq’s Democratic Moment (London, 2012), рр. 126–136. . Враждебность к Британии подогревалась множеством событий, этому способствовали в том числе оккупация Багдада во Вторую мировую и явный провал британских попыток поддержать арабов в Палестине, особенно наряду с попытками Лондона добиться постоянного военного присутствия в Ираке. Положение становилось еще хуже из-за безудержной инфляции и дефицита продовольствия, который последовал за неурожаями, в результате чего один проницательный наблюдатель заключал, что «внутреннее положение в Ираке стало опасно» [1677] Beeley to Burrows, 1 November 1947, FO 371/61596/E10118. . Поэтому Британия предприняла шаги для поддержки «иракского премьер-министра… против популистской агитации, пойдя на уступки». Под этим, в том числе, понималось совместное использование аэродромов Эль-Хаббании; «…иракцы должны быть довольны этим первоклассным примером сотрудничества», – утверждали законодатели в Лондоне.

Британия «была бы не готова сделать подобное предложение любому другому государству», и иракцам следовало бы быть очень благодарными за позволение чувствовать себя «значительнее других государств Ближнего Востока» [1678] Outward Saving Telegram, 29 July 1947; Busk to Burrows, 3 November 1947, FO 371/61596. .

Скреплял все это тот факт, что, в отличие от других стран, Ирак не мог похвастаться большими объемами нефтедобычи. В 1950 году около 90 % населения все еще были неграмотны. Более того, Британии ставили в вину ее чересчур тесные объятия: например, когда зашла речь о ссудах на постройку и развитие железнодорожной сети, Британия потребовала иракские резервы в качестве гарантий. Это создавало перспективу отъема нефтяных скважин в случае дефолта – практически так произошло с Суэцким каналом в XIX веке, когда контроль над жизненно важной артерией был захвачен британцами [1679] K. Kwarteng, Ghosts of Empire: Britain’s Legacies in the Modern World (London, 2011), р. 50. . Британия оказалась в заведомо проигрышной ситуации: весь ее политический капитал был израсходован и никто ей не доверял. Уровень подозрительности был таким, что даже агентства вроде Ближневосточного отряда по борьбе с саранчой (MEALU), который пользовался успехом с самого момента основания во время войны, были распущены, а технические навыки, полезные в борьбе с разрушительными стаями и защите запасов пищи, были утеряны [1680] B. Uvarov and A. Waterston, ‘MEALU General Report of Anti-Locust Campaign, 1942–1947’, 19 September 1947, FO 371/61564. . Государства Ближнего Востока играли мускулами и поворачивались против Запада.

В это время Советский Союз тоже возрождался. Вслед за разгромом Германии СССР была создана новая история, в которой сведения о том, что Сталин в начале войны являлся союзником Гитлера, были старательно стерты и замещены повестью о триумфе и о том, как исполнилось предназначение [1681] N. Tumarkin, ‘The Great Patriotic War as Myth and Memory’, European Review 11.4 (2003), рр. 595–597. . Революция 1917 года не смогла породить глобальной трансформации, предсказанной Марксом и его учениками, тем не менее 30 лет спустя казалось, что пришло время коммунизму распространиться по миру и овладеть Азией, как это сделал ислам в седьмом столетии. Он уже начал просачиваться в Китай, где обещания равенства, справедливости, земельной реформы принесли поддержку коммунистической партии и позволили ей отбросить правительственные войска, практически выгнав их из страны.

Сходные тенденции начали наблюдаться повсюду, когда левые партии стали получать поддержку в Европе и Соединенных Штатах. Многие были охвачены идеей, обещавшей гармонию, контрастировавшую с ужасами войны, в ходе которой на Хиросиму и Нагасаки были сброшены две атомные бомбы. Такие настроения наблюдались и среди тех, кто работал над ядерной программой и был разочарован тем, какие опустошительные результаты по всему миру имело титаническое противостояние двух европейских наций немногим более чем за три десятилетия.