Питер Франкопан - Шелковый путь. Дорога тканей, рабов, идей и религий

В то время как западная церковь была одержима искоренением неугодных взглядов, восточная решила осуществить одну из самых амбициозных миссионерских программ с далеко идущими планами. По масштабу ее можно сравнить с более поздней евангелизацией Америки и Африки.

Христианство распространилось еще на два региона абсолютно без всякой политической поддержки. Перечень мучеников в южной части Аравийского полуострова показывает, насколько далеко протянулись щупальца этой религии, а также доказывает тот факт, что король Йемена стал христианином [252] Sterk, ‘Mission from Below’, рр. 10–12. . Когда в 550 году грекоговорящий путешественник посетил Шри-Ланку, он обнаружил там сложившуюся общину христиан под руководством священнослужителей, назначаемых «из Персии» [253] О 300 мучениках Наджрана см. I. Shahid, ‘The Martyrdom of Early Arab Christians: Sixth Century Najran’, in G. Corey, Р. Gillquist, M. Mackoul et al. (eds), The First One Hundred Years: A Centennial Anthology Celebrating Antiochian Orthodoxy in North America (Englewood, NJ, 1996), рр. 177–180. О путешествии Козьмы Индикоплова см. S. Faller, Taprobane im Wandel der Zeit (Stuttgart, 2000); H. Schneider, ‘Kosmas Indikopleustes, Christliche Topographie: Probleme der Überlieferung und Editionsgeschichte’, Byzantinische Zeitschrift 99.2 (2006), рр. 605–614. .

К большому удивлению чиновников из Константинополя, прибывших за заложниками в рамках мирного соглашения, они обнаружили у некоторых степняков на лбу изображение креста черного цвета. Христианство дошло даже до кочевых народов степи. На вопрос, как же это произошло, они ответили, что, когда на их земли пришла чума, несколько христиан, которые оказались среди них, предложили сделать это (для получения божественной защиты) и с тех пор на их земле царит спокойствие [254] The History of Theophylact Simocatta: An English Translation with Introduction and Notes , ed. and tr. M. Whitby and M. Whitby (Oxford, 1986), 5.10, р. 147. .

К середине VI века архиепископства проникли далеко в глубь Азии. В городах Азии, таких как Басра, Мосул и Тикрит, процветало христианское население. Уровень евангелизации был таков, что в городе Кох рядом с Ктесифоном располагалось не менее пяти епархий [255] См. Wood , Chronicle of Seert, р. 23. . В таких городах, как Мерв, Гундешапур и даже Кашгар, город-оазис, который располагался прямо у «входа» в Китай, архиепископства возникли еще до того, как они появились в Кентербери. Эти города стали крупными христианскими центрами еще до того, как миссионеры добрались до Польши и Скандинавии. Самарканд и Бухара (современный Узбекистан) также стали домом для христианских общин за тысячелетие до того, как христианство добралось до Америки [256] B. Spuler, Iran in früh-Islamischer Zeit (Wiesbaden, 1952), рр. 210–213; Р. Jenkins, The Lost History of Christianity (Oxford, 2008), рр. 14, 53; также см. S. Moffett, A History of Christianity in Asia , 2 vols (San Francisco, 1998); J. Asmussen, ‘Christians in Iran’, рр. 924–948. . На самом деле даже в Средние века в Азии было гораздо больше христиан, чем в Европе [257] A. Atiya, A History of Eastern Christianity (London, 1968), р. 239ff. . В конце концов, Багдад находится ближе к Иерусалиму, чем к Афинам, Тегеран ближе к Святой земле, чем Рим, а Самарканд ближе к ней, чем Париж и Лондон. Однако успех христианства на Востоке давно позабыт.

Расширение христианства во многом обусловлено терпением и ловкостью Сасанидов – правителей Персии, которые смогли проводить инклюзивную политику и одновременно усмирить аристократию и зороастрийских священнослужителей. Такой примирительной политики придерживался Хосров I (531–579 годы). Он много общался с иноземными учеными и стал известен в Константинополе как «ценитель литературы и начинающий философ», однако у некоторых авторов это вызывало недоверие. «Мне кажется невероятным, – писал историк Агафий, – что он может быть настолько хорош. У него грубый, примитивный язык, как же он может понять нюансы философии?» [258] Agathias, Historion , 2.28, Agathias: Histories , tr. J. Frendo (Berlin, 1975), р. 77. .

Ко второй половине VI века встречи восточной церкви стали начинаться с искренней молитвы о здоровье правителя Персии. Вскоре после этого шах организовал выборы нового патриарха. Он призвал всех епископов прибыть в его владения: «Приезжайте так быстро, как сможете… чтобы выбрать нового лидера и правителя… под его управлением будет каждый алтарь, каждая церковь Господа нашего в империи персов» [259] О молитвах см. Brock, ‘Church of the East’, р. 76; о выборах – Synod of Mar Gregory I, Synodicon orientale , р. 471. . Из гонителя христиан этот представитель династии Сасанидов превратился в их ревностного защитника.

Отчасти это было результатом возрастания уверенности персов, подпитываемой регулярными выплатами со стороны властей Константинополя, военные и политические интересы которых сдвинулись в сторону решения других проблем. Страсти в степи улеглись, и внимание Рима сосредоточилось на стабилизации и восстановлении провинций в Средиземноморье, которые были разгромлены. V и VI века были эпохой роста благосостояния Персии. Религиозная терпимость шла рука об руку с экономическим ростом. В Персии появилось великое множество новых городов. Правительство тратило налоги на развитие в них инфраструктуры [260] T. Daryaee (ed. and tr.), Šahrestānīhā-ī Ērānšahr: A Middle Persian Text on Late Antique Geography, Epic and History (Costa Mesa, CA, 2002). . Обширная ирригационная программа, прежде всего реализуемая в Хузистане и Ираке, в рамках которой строились или значительно удлинялись системы водоснабжения, позволила развивать сельское хозяйство. Разветвленная бюрократическая сеть обеспечивала плавное управление всей Центральной Азией из Леванта [261] M. Morony, ‘Land Use and Settlement Patterns in Late Sasanian and Early Islamic Iraq’, in Cameron, King and Haldon, The Byzantine and Early Islamic Near East , 2, рр. 221–229; F. Rahimi-Laridjani, Die Entwicklung der Bewässerungslandwirtschaft im Iran bis Sasanidisch-frühislamische zeit (Weisbaden, 1988); R. Gyselen, La géographie administrative de l’empire sasanide: les témoignages sigilographiques (Paris, 1989). . Это был период максимальной централизации государства Сасанидов [262] Р. Pourshariati, Decline and Fall of the Sasanian Empire: The Sasanian-Parthian Confederacy and the Arab Conquest of Iran (London, 2009), рр. 33–60. Также см. Z. Rubin, ‘The Reforms of Khusro Anushirwān’, in Cameron, Islamic Near East , 3, рр. 225–297. .

Контроль достиг такого уровня, что было зафиксировано положение каждого торговца на рынках и базарах Персии. Один из текстов того периода показывает, как были организованы и как регулировались торговые гильдии, а также то, что инспекторы всегда были готовы проконтролировать качество и подсчитать долю выручки, причитающуюся для выплаты в казну [263] A. Taffazoli, ‘List of Trades and Crafts in the Sassanian Period’, Archaeologische Mitteilungen aus Iran 7 (1974), рр. 192–196. . Богатство росло, увеличивались масштабы междугородней торговли предметами роскоши. При раскопках было обнаружено огромное количество печатей, использовавшихся для маркировки импортных и экспортных товаров. Также в тот период оформляли соответствующим образом и регистрационные документы, и контракты [264] R. Frye, ‘Sasanian Seal Inscriptions’, in R. Stiehl and H. Stier, Beiträge zur alten Gesichte und deren Nachleben , 2 vols (Berlin, 1969–1970), 1, рр. 79–84; J. Choksy, ‘Loan and Sales Contracts in Ancient and Early Medieval Iran’, Indo-Iranian Journal 31 (1988), р. 120. . Товары доставляли из Персидского залива, Каспия и Индии, а отправляли в основном в Индию по суше или по морю. Резко возрос уровень обмена с Шри-Ланкой и Китаем, а также с Восточным Средиземноморьем [265] Daryaee, ‘Persian Gulf Trade’, 1–16. . Сасаниды обращали пристальное внимание на все, что творилось в их государстве и за его пределами.