Александр Жолковский - Поэтика за чайным столом и другие разборы

См.: Тименчик 2005 и отзыв об этой книге Wachtel 2010: 318.

См. статью «Юркун» в публикации Тименчик 2010: 148. На самом деле с 1913 г. Кузмин и Юркун жили одним домом до самой смерти Кузмина (по современным представлениям, это типичный случай незарегистрированного однополого супружества). Появившаяся в жизни Юркуна в 1920/21 г. О. Н. Гильдебрандт-Арбенина оставалась жить в своей квартире. В рамках этого тройственного союза она была их частой гостьей, а Юркун — ее гостем. Согласно биографам Кузмина, «Арбенина и Юркун свой брак никогда не регистрировали, и Арбенина не жила вместе с Юркуном и Кузминым» [ Богомолов, Малмстад 2007: 395]. После смерти Кузмина в 1936 г. и до ареста Юркуна в 1938 г. ничто в быте осиротевшей пары не изменилось.

В общем, «Dover’iai, no pover’iai», особенно в том, что касается отношений между взрослыми, тем более в Серебряном веке.

См.: Тименчик 2008: 600.

Т. С. Позднякова.

Впервые: Звезда. 2012. № 4. С. 226–235.

За обсуждение и замечания я признателен Михаилу Безродному, О. А. Лекманову, Л. Г. Пановой, С. Г. Стратановскому и Ф. Б. Успенскому.

В порядке появления: Левин 1998 [1973]: 16–17; Ronen 1977: 175–176; Crone 1986; Аверинцев 1990: 53; Ронен 2002 [1994]; Гаспаров 1995: 44; Стратановский 1998; Шиндин 2000; Черашняя 2002: 248; Капинос 2003: 72–73; Видгоф 2010 [2003]; Панова 2009а: 96–99; Сурат 2009: 178–187; Сурат 2011.

Подробнее о способах описания таких процессов применительно к Пастернаку см.: Жолковский 2011 [1985], а применительно к «Я пью за военные астры…» Мандельштама — Жолковский 2005 [1979].

О «любим[ой] Мандельштамом синтаксическ[ой] конструкци[и] „за все (за то) + перечислительный ряд“» писала в связи с СМР Е. В. Капинос, возводя ее к лермонтовской «Благодарности» [ Капинос 2003: 71].

О договоре, обмене, цене см.: Стратановский 1998: 218, 221.

Согласно Панова 2009а : 96–98, адресатом просьбы является читатель. Этот синтез двух обычно рассматриваемых кандидатур — народа и языка — натурализован в СМР опорой разговора о сохранении речи на эпизод из XV песни «Ада», где Брунетто Латини, учитель Данте ( дорогой и хороший отцовскийобраз !), предрекает ему славу и вверяет ему распространение своего Сокровища (см. также: Crone 1986).

То, что речь идет именно о вспомогательной роли — постройке срубов, но не самом опускании на бадье, и нахождении топорища, но не собственно топора (или его лезвия), — соответствует инвариантному мандельштамовскому мотиву «неосновного», в частности такому его варианту, как «половинчатость, уменьшительность» [ Жолковский 2005 [1979]: 67]; ср. в 1-й строке слово привкус. Ни на что большее, чем «вспомогательность», отщепенец претендовать, видимо, и не может.

Этот смысловой сдвиг сопровождается переходом от 6-стопного анапеста I строфы к 5-стопному в строфах II и III.

Об этой конформистской проблематике см.: Жолковский 2005 [1998].

«Диалогу о вакансии поэта» посвящен целый раздел статьи Л. М. Видгофа [ Видгоф 2010 [2003]: 55–71]; с «разговора о квартире» двух поэтов начинается и рассмотрение проблемы пастернаковского «коллаборационизма» — см.: Жолковский 2011 [1991]: 298–301.

Пользуюсь случаем исправить ошибку в датировке МХД и соответствующее неверное утверждение о его хронологическом соотношении с «Ленинградом» [ Там же: 331]. МХД было написано не в конце 1930 — начале 1931 г., а годом позже и опубликовано не в первой книжке «Красной нови» за 1931 г., а в первом номере «Нового мира» за 1932 г. [ Пастернак 2003–2005: II, 382]. В Жолковский 2011 [1991] я не исправил свою изначальную датировку, основанную на комментарии в Пастернак 1965: 673, за что приношу читателям запоздалые извинения.

Топорище и срубы в устах еврея- отщепенца, желающего приникнуть к русскому чужому, сродни избе, которую в кульминации бабелев-ской «Справки» (написана в начале 1930-х гг.) рубит метафорический деревенский плотник, реализуя установку автора, тоже еврея, на завоевание места в русской литературе (см.: Жолковский 2006 [1994]: 128).

Об этом стихотворении и мотиве «дразнения» см.: Жолковский 2005 [1979].

Ронен 2002 [1994]: 51; Стратановский 1998: 217–218; Сурат 2009: 180–184; Сурат 2011.

Два ударных У — два ударных И — два ударных А — два ударных Е ; серии Т и Р ; и некоторые другие аллитерации.

Причудливо и само внезапное обещание помогать не столько «своим» (князьям), сколько «чужим» (татарве); см.: Капинос 2003: 75. Подобные противоречивые — «непродуманные» — скачки характерны для амбивалентной поэтики Мандельштама вообще и для его «вызывающих» текстов в частности.

Очерченным здесь кластером («памятник» + «договор с высшей инстанцией» + «за» + «чтобы») дискурсивный формат СМР не исчерпывается. В свете работы Капинос 2003 целостное описание этого формата должно будет интегрировать также мотивы «детских» взаимоотношений сына с отцом и братьями (как в истории Иосифа), помощника с царем (как в пушкинском «Отроке»), человека и поэта с Богом (как в «Благодарности» Лермонтова), Иисуса с Богом Отцом (как в Молении о чаше) и некоторые другие; в результате интерпретация загадочного адресата СМР обогатилась бы сакральным компонентом.

Впервые: Большой город. 2011. № 22 (288). 14 декабря. С. 38–40 (краткий вариант); Звезда. 2012. № 10. С. 223–234 (полный окончательный вариант). Статья отмечена российско-итальянской премией «Белла» (Верона, май 2013 г.).

За замечания и подсказки я благодарен А. Ю. Арьеву, Михаилу Безродному, Р. С. Войтеховичу, А. С. Кушнеру, Л. Г. Пановой, Ф. Б. Успенскому и Н. Ю. Чалисовой.

Чеховская пепельница не прошла мимо внимания Кушнера: Какая разница, Чем мы развлечены: Стихов нескладицей? Невнятицей волны? Снежком, нелепицей? Или совсем, как встарь Стеклянной пепельницей,Желтой, как янтарь? («Какая разница…», 1969).

Ср.: «В сознании Анненского символизм, вообще „модернизм“ встретился с <���…> опытом социально-психологической литературы <���…> [Э]то скрещение принесло своеобразный плод — метод, который <���…> можно назвать психологическим символизмом <���…> Сцепление человека <���…> с окружающим миром — это исходная мысль всей поэтической системы Анненского, определяющая ее психологический символизм и ее предметную конкретность <���…> Речь здесь идет о лирике, которая не оперирует прямо мыслями и чувствами лирического субъекта, но зашифровывает их кратчайшим повествованием, сценой, изображением предмета или персонажа <���…> Анненский учился у французов <���…> сосредоточивать лирический сюжет на одном символически трактуемом предмете <���…> [У] Анненского вещь <���…> вовлечена в движение. Вещи — скрипка, шарманка, будильник, испорченные часы, горящий фитиль, выдыхающийся детский шар — действуют <���…> Через сюжетное движение вещей совершается <���…> детализация и конкретизация <���…> психологических состояний, которые в суммарной своей форме дали бы только отвлеченно-общие поэтические формулы — тоски, страха, разочарования или творческой радости <���…> [Д]ля <���…> Анненского специфичнее всего третий тип соотношения между вещью и человеком <���…> [п]редмет не сопровождает человека и не замещает его иносказательно; оставаясь самим собой, он как бы дублирует человека» [ Гинзбург 1974 [1964]: 313–328].