Александр Жолковский - Поэтика за чайным столом и другие разборы

Кратко резюмируя, можно сказать, что установки на повторность, монотонность, статику, бездейственность, мазохизм, синекдоху, безличность, фатализм, объективизм и логическую сухость, пронизывающие смысловые и формальные уровни текста, складываются в единую структуру, делающую «На холмах Грузии…» не столько объяснением в беззаветной любви к конкретной адресатке, сколько амбивалентным памятником непреодолимости любовного чувства как такового.

Это выражение я ребенком услышал в одном интеллигентном доме, где оно употреблялось в качестве, как я быстро понял, игривого обозначения того, что научно называется метеоризмом, витиевато — пусканием ветров, нейтрально — газами, разговорно — пуканьем, а грубо по-стариковски — бздением и пердежом. Известны и такие эвфемизмы, как амбре, осторожно, газы! и отрефлектированный уже Гоголем оборот нехорошо вести себя.

Пук незабудок запомнился сразу — благодаря образцовой оксюморонности: зловоние наложено на цветочный аромат (сегодня было бы шикарно назвать так дезодорант для туалетов) [169]. Знакомство с первоисточником пришло позже.

Эта басня (1851) — одно из первых напечатанных произведений Козьмы Пруткова [170], послужившее стилистическим камертоном для многих последующих, иногда использующих и ее мотивный репертуар.

ПЯТКИ.

У кого болит затылок, Тот уж пятокне чеши! <���…> Он, недолго размышляя, Осердяся на толчок, Хвать рукой за обе пятки— И затем в грязь носом хвать! Многие привычки гадки, Но скверней не отыскать Пяткипопусту хватать! («Пятки некстати. Басня»).

Опытен тавр и силен; ему нипочем притиранья! На спину вскочит как раз; в выю упрется пятой («Философ в бане»).

Начинай от низшей степени, чтобы дойти до высшей; другими словами: не чеши затылок, а чеши пятки («Плоды раздумья»).

МОЗОЛИ.

Весьма остроумно замечает Фейербах, что взоры беспутного сапожника следят за штопором, а не за шилом, отчего и происходят мозоли («Плоды раздумья»).

Разорваки.Я полагаю: занять капитал… в триста тысяч рублей серебром… и сделать одно из двух: или пустить в рост, или… основать мозольную лечебницу… на большой ноге!

Чупурлина. Мозольную лечебницу?

Разорваки.На большой ноге! <���…>

Чупурлина.Я не совсем поняла, что ты мне сказал насчет мозольной фабрики?

Разорваки. Мозольной лечебницы! («Фантазия»).

НЕЗАБУДКИ.

Слабеющую память можно также сравнивать с увядающею незабудкою («Плоды раздумья»).

ЧИТАТЕЛЬ.

Здравствуй, читатель! Я знаю, ты рад опять увидеть меня в печати <���…> Это показывает твой вкус («Черепослов, сиречь Френолог»).

Читатель! я пробовал петь эти куплеты на голос: «Un jour maitre corbeau» (Там же).

ПУК.

Повар(вбегает в колпаке <���…> с кастрюлей <���…> и с пукомрепы) («Фантазия»).

ПАХОМЫЧ + ПУК НЕЗАБУДОК.

Вот… все пришли… Друзья, бог помочь!.. Стоят гишпанцы, греки вкруг… Вот юнкер Шмидт… Принес ПахомычНа гроб мне незабудок пук («Предсмертное»).

Помимо привилегированного начального положения «Незабудок» в прутковском корпусе, их влиятельность может объясняться и чисто литературными достоинствами.

Заглавие — очевидная насмешка над сочинительными заглавиями басен («Ворона и лисица», «Мартышка и очки», «Листы и корни»). Кроме того, оно построено на броской аллитерации (З-Б/П-Т/Д-К) и образует идеальную строку 4-стопного хорея с симметричными ударениями (на 2-й и 4-й стопах, между Б/П и Т/Д) и грамматическим сходством двух значащих слов (существительных ж. р. мн. ч., противопоставленных приставкой не, сочиненных союзом и и перекликающихся приставочными за).

Порядок слов в 1-й строке нарочито неправильный: нарушен установившийся к середине XIX в. запрет ставить подлежащее внутрь деепричастного оборота (надо было бы: Пахомыч, трясясь на запятках или: Трясясь на запятках, Пахомыч). Тем самым стилизована архаичная, причем не только басенная, традиция конца XVIII — начала XIX вв. Ср.:

— Глядя епископна пепел пожарный, Думает: «Будут мне все благодарны» (Жуковский, «Суд Божий над епископом»; 1831).

— С знакомцем съехавшись однажды яв дороге, С ним вместе на одном ночлеге ночевал (Крылов, «Бритвы»; 1828).

— В тени фиалкапритаясь, Зовет к себе талант безвестный (Вяземский, «Цветы»; 1822).

— По крайней мере, мне казалось иногда, Что, сидя тысо мной, не в духе… (Грибоедов, «Молодые супруги»; 1815) [171].

Собственно, обыграна не только эта синтаксическая традиция вообще, но и конкретно самый хрестоматийный образец жанра — крыловская «Ворона и лисица» (1807) с аналогично инвертированным деепричастным оборотом: На ель Воронавзгромоздясь… [172]

2-я строка эффектно оркестрована: сначала идут два ударных У, оба после губного Б/П и в контексте К, чем выделяется сочетание ПУК незаБУдоК, потом — два ударных О. Внеметричность первого ударения на У и приглушает это У, а вместе с ним все слово пук, и привлекает к нему дополнительное внимание. Пук проговаривается как бы вполголоса, но тем более интригующе.

Мозоли на пятках — явление вероятное у запяточного лакея. Но подсказываемая глубокой коренной рифмой (на запятках / на пятках) мысль, будто общие в этих строках пятки — одни и те же и, значит, натирание мозолей само собой разумеется, — мысль ложная, чисто каламбурная.

Ничего удивительного нет и в лечении мозолей камфарой, но чем оно обычнее, тем меньше оснований видеть в этом сюжете что-то особенное, заслуживающее рассказывания и обобщения.

Единственное отклонение от тривиальности — это незабудки, которым посвящена целая строка. Они тем более ждут истолкования, что их ключевая роль подчеркнута параллелью с крыловской басней, где за архаичным деепричастным оборотом следует завязка драматического сюжета: Позавтракать было совсем уж собралась, А сыр во рту держала. На ту беду… (ср. …вез с собой ).