Виталий Сандуков - Выиграть жизнь

К тому же проблемы – отмена тренировок и лекций в Школе выживания, выступлений на радио и консультаций на ТВ, перенос спланированных командировок и встреч, авральное завершение и сдача рукописи новой методички в издательство… Вроде бы все.

И все это (тело, дело, документы, деньги, снаряжение) должно быть окончательно подготовлено и собрано к 15 мая. Сегодня 23 апреля. На все про все у меня 10-15 дней и ночей с учетом бездействия государственных структур в дни майских праздников и выходных…

ВЫДОХ: Все. Чувствую, что пора срочно в одиночество, где отстой эмоций, ответственность за недостаточно обдуманные поступки, тошнотворное структурирование фактов и озябшая, не по сезону голая действительность.

Двери лифта закрылись, символично отрезав путь к отступлению. "Суетишься, парень, НОРМАЛЬНЫМИ ЛЮДЬМИ ТАК НЕ ДЕЛАЕТСЯ". – нашептывает "рациональное мышление", оставшись с нерациональным "я" с глазу на глаз. Нажимаю на единичку. Устремляемся.

Кабина лифта вниз, а я в себя. Вспыхивают и гаснут цифры над головой:

11 Еще не поздно передумать…

10 Дурак думками богат. Но ведь у тебя есть четкая цель и давняя мечта…

9 Мечтать не грех.

8 Да, но "любая мечта приходит к нам с силами на ее осуществление ".

7 Чего-чего, а силы, а точнее, простите, дури (назовем вещи своими именами) у тебя хватает…

6 Но у тебя нет главного – необходимых средств, а значит и шансов.

5 Говоря "нет", ты ограничиваешь абсолют и лишаешь себя всемогущества…

4 Ну, предположим, "всемогущественный" ты мой, хоть ты и живешь в коммуналке не от желания быть ближе к народу, но на такую экспедицию средства (пусть даже опять "одноразовые" и, как это тебе не нравится, из зарубежных источников) уж ты-то при усердии найти просто обязан, а значит сможешь…

3 Вероятно, но для этого нужно хоть какое-то время…

2 А кого у нас считают неплохим специалистом по экстремальным ситуациям?…

1 Двери лифта раскрылись, вернув мне свободу передвижения в пределах, установленных законодательством. "ЕСЛИ ЧТО-ТО И ДЕЛАЕТСЯ ЛЮДЬМИ НЕНОРМАЛЬНЫМИ – ТО ТОЛЬКО ТАК". Разом, перепрыгивая через все ступеньки входа в подъезд, отделяющие меня от ночной весенней прохлады улицы, приземляюсь на обе подошвы. Точка у монолога получается выразительной.

Автобус натужно застонал и, поскрипывая, поехал по планете. Несмотря на утреннюю прохладу, в его туго набитом "хомо сапиенсами" чреве ("на полном серьезе" называемом нами "салоном") было душно и как-то не празднично. Последнее без труда читалось на помятых, сонных лицах граждан (господ я как-то не приметил). А собственно чему радоваться? Во-первых, понедельник, и все же народ едет на работу. Во-вторых, лето, а народ едет на работу. Причем не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять, что, в-третьих, работа эта явно не для "новых русских", поскольку народ едет на эту работу в транспорте общественном больно ранехонько и не ахти какой нарядный. Вглядываюсь в лица. Они никогда не видели солнца, стоящего в зените, и, подозреваю, почему-то не жалеют об этом. А зря, потому что многие люди, живущие далеко не здесь, дважды в год могут наблюдать это чудо. Мне вдруг очень захотелось спросить их, а видели ли они, здесь, у нас, как медленно и одиноко падают слезы летнего тумана на горячую землю? Как порой у самой земли они замедляют свой полет, а некоторые, о чудо (!), оседлав теплые воздушные потоки, взмывают обратно в небеса, будто передумав оставаться на земле…

Нет, не буду спрашивать…

Едем мы, значит, молча, каждый на свою работу, вдыхаем то, что выдохнул сосед, знакомимся. Молча знакомимся. Я, например, уже про того, что стоит на моей левой ноге, знаю почти все. Хотя, предположим, но поводу его пристрастия к чесноку и пиву я предпочел бы оставаться в неведении. А вот куда он едет в старых кроссовках и в широком засаленном галстуке – любопытно. Впрочем, что я все о других? Попробуйте догадаться, куда еду я. На работу, говорите? Ну, это не ответ, всем на работу. Одет во что? Джинсы, футболка, мягкие туфли через плечо спортивная сумка. И не пытайтесь. До самой конечной остановки автобуса не догадаетесь, а мне сходить гораздо раньше, у метро. Отвечаю. Я еду в джунгли Амазонии. Это отсюда далеко… в Латинской Америке. Есть там, в одном месте, как я рассчитываю, племя индейцев, живущее первобытно общинным строем и пока незнакомое с цивилизацией.

Представляете? Не то, что о метрополитене, о Москве, да что там о Москве, о чесноке (простите, опять сосед выдохнул) люди не ведают. Ходят голые, едят, что поймают, женщин, правда, в этом смысле не трогают. Берегут слабый пол, как и мы, впрочем. Ой, извините, мне на следующей выходить, а гражданка своей сумочкой весь автобус перегородила. Сейчас мы с мужиками эту сумочку сдвинем, я в метро нырну, и там продолжим…

Так на чем я там остановился? А, на коряге. Стою, я значит, на коряге, по колено в воде, вдруг… ветка хрустнула. Прямо передо мною как из-под земли вырос голый, раскрашенный индеец с громадным луком. Наконечник стрелы направлен мне в грудь…

Что-то пропустил, говорите? Что было после метро? Да это не интересно. Через час я был в аэропорту Шереметьево, через три – в Венеции, через десять в Каракасе, через сутки в Пуэрто-Аякуче, а вскоре, оттолкнувшись от береговой границы Колумбии левой ногой, обутой в сапог на высокой шнуровке, я ступил сапогом правой на берег в верховьях реки Ориноко в Венесуэле.

И вот оставлено последнее средство передвижения, ставшие обузой, – долбленые индейские лодки. Мы оставляем их с тем же сожалением, как до этого нам пришлось расстаться, ввиду их дальнейшей профнепригодности, с джипом, катером и даже предыдущим проводником. Нет, профессионал он как проводник классный, но вот идти дальше наотрез отказался. Основной аргумент прост и понятен – стрелы яномами с ядом кураре, летающие в этих местах порою очень активно, вылетающие неожиданно и попадающие в цель очень точно, отрицательно действуют на его нервную систему.

Очередные сутки мы буквально прорубаемся через сельву, не нами метко прозванную "зеленым адом". Все это время нас едят. Не то, чтобы больно и большими кусками, а так, "в легкую". Ну, ладно бы нападали ядовитые змеи, пиранья, или какая ни то "тигра" (как называют здесь любую дикую животину из семейства кошачьих). Словом, враг, так враг, чтоб и вид достойный и размер осязаемый, как, например, у той вчерашней анаконды, очевидно, и не подозревавшей, что по ее протоке может передвигаться кто-то, кого она не в состоянии с ее подростковой трехметровой фигурой задавить и проглотить. А то ведь грызут отчаянно те, кого и не видно сразу: мошки, комары, осы, муравьи и прочая многомиллионная братия.

Последний час продвигаемся в глубь сельвы по тонкой петляющей тропе, явно не вписываясь в ее габариты. О том, что этой тропой пользуются люди, свидетельствует целый ряд признаков, главный из которых: связанные между собой лианами тонкие жердочки, переброшенные над многочисленными ручьями и протоками. Но рассчитаны эти мосточки явно не под нас, и поэтому, игнорируя их, мы как бегемоты, всякий раз, преодолевая очередной "водный рубеж", погружаемся в красно-коричневую жижу. Вскоре силы оставляют нас и, расчистив небольшую площадку, мы натягиваем тент, гамаки, противомоскитные пологи и разжигаем костер. Едва заканчиваем, как потерявший терпение тропический ливень, обрывая листву и ветки, обрушивается на джунгли.