Виталий Сандуков - Выиграть жизнь

– Но я мечтал отправиться с ним в далекое-раздалеко, – выдохнул я сквозь рыдания.

– Если нашей мечтой мы обязаны людям, вещам или событиям, ушедшим от нас в прекрасную страну Светлой Памяти, мечта обязательно сбудется. Они похлопочут там об этом. – А если они уйдут в другую, плохую страну, такая, наверное, тоже есть?

– Есть, внучек. Эта страна – Забвение.

– А как я узнаю, в какую страну попал мой Змей?

– Очень просто. Если ты с любовью думаешь о своей дорогой потере, то помогаешь ей этим найти страну Светлой Памяти. А слезами потерю не вернуть. Если ты просто разбрызгиваешь ресницами воду, то размоешь весь путь туда.

С тех самых пор, я сразу перестал плакать. А еще рисовать. Слезами потерю не вернуть.

Как и лучшей картины мне все равно никогда не нарисовать.

А в далекое-раздалеко я с тех пор отправляюсь все чаще и чаще. Мечта сбылась. Еще бы, ведь в стране Светлой Памяти за мою мечту хлопочет мой Змей, а главное, моя бабуля и мой дед.

МОНОЛОГ В ХРАМЕВхожу в Храм и покупаю свечи. В правой руке свечи во здравие здравствующих. В левой – за упокой душ ушедших. Слава Богу, в правой руке свечей… значительно больше…

Полон драгоценных я имен Блики позолотою икон Освещают трепетом огней Таинство без гимнов и речей Ставлю свечи, ритуал простой Я за здравье и за упокой Близких и родных, чьи имена Начинаются на букву… "А" Настя, Аурави, Алексей Анатолий, Афи и Андрей Не забыть бы только ни о ком В этот час, и день… да и потом…

Папуас, индеец, бедуин…

Сто богов у них, крещенный друг – один Правда, Абдулла-дружбан – казах Думаю, простит меня Аллах Сашка Громиев, Саня Иншаков Сайт Дмитриев и Сашка Мещенков Саня Панюшкин и Санька Гребенюк Незнакомый меж собою круг В круге этом годы. Нет – года Континенты, страны, города Рельсы, стюардессы, леера Хижины, дворцы и номера Три Андрюхи, три любимца муз, И сержант что спас меня в песках…

Я прошу, продли их жизнь, Иисус И сойти с пути не дай впотьмах Свечи – стрелы и ладонь как лук 134 С. ВИТАЛИЙ. «ВЫИГРАТЬ ЖИЗНЬ» Посылает их в горящий круг Память – тетива Мишень – алтарь Принимает стрелы в грудь как сталь Всем здоровья и любви. Пока…

Опустела правая рука Как колчан, как ножны от меча…

А теперь, за упокой свеча Бабушка, тебя давно уж нет Ты встречаешь там моих друзей?

Усади как прежде их за стол И налей своих волшебных щей…

…Полон драгоценных я имен Блики позолотою икон Освещают трепетом свечей Таинство без гимнов и речей Завершаю ритуал простой За здоровье и за упокой Близких и родных, чьи имена Начинаются на букву "А" Разгоняю пламенным лучом Я туман страны забвенья "мрак" Освещая памятью души В алфавите… следующий знак…

14 февраля 1998 г.

ЖЕНА Корр.:

– Как относится к вашей работе жена? Она должна быть волнуется, ведь когда вы отправляетесь в очередную авантюру, с вами может случиться все что угодно?

B.C.:

– Эля обладает уникальной профессией. Она профессиональная жена профессионального путешественника. Сама на подобные вопросы она отвечает: "А зачем мне муж, с которым может ЧТО-ТО случиться", – и такой ответ для меня прекрасный стимул.

Безусловно, она понимает, что мне порою бывает трудно, хотя я стараюсь не посвящать ее в малоприятные детали и "прелести" тесного и трепетного общения с дикой природой.

Но ни травм, ни приступов малярии, ни нагрузок на снаряжение от нее не спрячешь, и кто, как ни она приводит меня в порядок после трудных экспедиций.

Я ГУЛЯЮ ПО ПЛАНЕТЕ(посвящается жене Элеоноре) У меня одна забота, очень важная работа: Пробежаться по планете – как и что на белом свете?

Дегустирую туман, полевых цветов дурман, И под звездами лежу, за галактикой слежу.

Космос втягивать губами, измеряя день шагами. и вращать свою планету, веселее дела нету…

Я жене несу ТАКОЕ: вой пурги и каплю зноя, и золу из алтаря, и чешуйку пескаря.

И друзьям добыл подарки: тень дождя и клей от марки, льдинку за полярным кругом, и молитву от недугов, из Сахары по песчинке, и частушку из глубинки, фокус старого пройдохи, и потерянные вздохи, гладкий камешек с лимана, листик желтый из Бутана, слово мудрое с Тибета, и один… нет, два привета…

Посчитал я океаны горы степи и саванны заново назвал все тучи, (до чего же я могучий).

Повидав честной народ, сделав дел невпроворот докормлю вот комара и… домой, к жене… Пора Корр.:

– А волнуетесь ли Вы за свою жизнь, отправляясь в рискованную экспедицию?

B.C.:

– Конечно. Ведь я оставляю свою семью со своим бронзовым бюстом на столе. Кстати, и бюст лишь квартирант. Скульптор Григорий Потоцкий, по собственной инициативе породивший его, установил отливку мне на стол, со словами "пусть он поживет рядом с оригиналом".

Откровенно говоря, вы обнаружили на мне самую больную точку. Если я однажды не вернусь к семье, то она останется не только без кормильца и без финансовых сбережений, которых попросту не существует, но окажется и на улице, поскольку жилье я арендую. Уже только этот факт, увы, иллюстрирует мою несостоятельность в качестве надежного главы семейства и дает полное право журналистам характеризовать меня как беспечного авантю136 С. ВИТАЛИЙ. «ВЫИГРАТЬ ЖИЗНЬ» риста. Этот же факт сдерживает меня порой в ситуациях объективно рискованных, что, в свою очередь, иногда значительно усложняет достижение цели и мешает профессии.

Некоторые практики магического познания мира подробно описал американский писатель Карлос Кастанеда. Но сегодня, сенсацией даже для ученых стал факт того, что впервые за всю историю планеты иноземца из далекой России допустили к самым главным магическим таинствам древнейшего народа Мезоамерики.

…Боинг уверенно набирал высоту перед десятичасовым прыжком через океан. Стюардессы раздавали пледы, а экраны телевизоров демонстрировали предстоящую нитку маршрута от Мехико до Парижа. Все. Домой.

Я отказался от предложенных напитков, нацепил наушники и, пощелкав бессловесно шипящими радиоканалами, откинул спинку кресла и закрыл глаза. Спать. Но спать не давала песня. И на этот раз ее пел я:

– Кауюмари, Таматз Кауюмари, сердце Вирикуты, дождись меня у твоих озер Татей Матиньери, когда возвращаясь к тебе, я с песнями вновь приду к холму Эль Кэмадо…

Я повторял слова этой древнейшей как мир песни, восстанавливая в памяти события, произошедшие со мной, в точке, между мексиканским побережьем Великого Океана и горной цепью, разорванной узкими долинами и глубокими каньонами. Там, где запутанный лабиринт скал впускает лишь осмелившегося выиграть жизнь, в священную магическую пустыню Вирикута.