Иван Филоненко - Хлебопашец

— Нужна,— отвечал Мальцев. — И на земле Нечерноземья. Именно здесь, в Нечерноземье, как и всюду на подзолах, солонцах, суглинках и супесях, где плодородный слой очень мал, с ним нужно обходиться совсем не так, как обходимся сейчас.

Российское Нечерноземье... То тут, то там вывернуты плугом глины или пески, и пашня вся в красных и серых латках. Даже летом, когда зазеленеют, поднимутся хлеба, видны эти латки, как плешины с чахлой и редкой зеленью,—тут нечем поживиться растениям, потому что почва с остатками перегноя на глубину запахана, а наружу вывернут лемехами бесплодный грунт. И так раз за разом, из года в год, сами того не желая, земледельцы перемешивают почву с глиной и песком, словно задались целью растворить ее бесследно, как что-то ненужное, никчемное. И словно не понимают, что этот тонкий слой почвы, на создание которого природе потребовалось от двух до семи тысячелетий, может уничтожить не только сильная буря или мощный ливень, но и отвальный плуг. Осознай это, они давно бы поменяли обрабатывающие орудия.

— Неужели же,— допытывался Мальцев,— в обширном Нечерноземье нет ни одного хозяйства, отказавшегося истощать свои поля отвальным плугом?

Услышал наконец: в Ивановской области будто бы начали применять безотвальную систему земледелия. Потом прочитал в журнале: в подмосковном совхозе «Тучковский» под Рузой пласт перестали оборачивать, а урожаи получают очень даже неплохие.

Прочитал — и посмотреть захотелось. Попросил знакомого журналиста связаться с директором по телефону:

— Я прилечу в Москву пятого июля, это воскресный день, так что по министерствам не побегу. А вот если бы директор совхоза подъехал к гостинице «Москва»...

Виталий Александрович Сургутский и сам искал такой встречи на земле хозяйства, но не очень верил, что она состоится. Когда-то, работая в Сибири, он бывал в гостях у Мальцева. Совсем недавно встречался с ним в Москве, но встреча эта была на людях, и поговорить, посоветоваться не довелось.

В назначенный день утром он уже был в гостинице: лишь бы после дороги Терентий Семенович не отказался ехать за семьдесят километров, да еще по такой жаре, какая выдалась сухим и знойным летом 1981 года.

Но Мальцев, не сказав ни слова, сел в машину. До этого он три с лишним часа добирался на «уазике» от села до Кургана — приехал как раз к отлету, так что ни минуты не пришлось отдохнуть. Правда, не много вздремнул в самолете, но не отдохнул — муторно сделалось при посадке. Потом больше часа добирался из Домодедова до гостиницы. И тут же снова в путь. Вернется он в гостиницу только поздним вечером и, увидев поджидавших его газетчиков, скажет, извиняясь:

— Я же почти сутки в дороге, устал.

Ему шел восемьдесят шестой год...

А в совхозе под Рузой он, забыв про усталость, тормошил агрономов: что да как? Но агрономы норовили спрашивать, а не рассказывать.

— Да я же не работал в вашей зоне, не знаю, как здешнюю земельку обрабатывать, чтобы она не истощалась,—отвечал он, чем поначалу разочаровал многих. — Одно могу посоветовать с уверенностью: не смещайте верхний слой с его места. А над агротехникой вы уж сами думайте, наша вам не подойдет. У нас летом не хватает влаги, а у вас даже излишек ее бывает...

И потек разговор о том, что из-за переувлажнения приходится зачастую пахать и сеять выборочно. Не поля выбирать, а клочки на полях, где повыше и посуше. Случалось, одно поле месяц засевали: то один лоскуток, то другой, на высоком месте уже всходы появились, а в низинке еще буксует трактор с сеялкой. В жатву тоже бывает не легче, если зарядят дожди. Что только не придумывают механизаторы, чтобы комбайны могли пройти по ниве: и дополнительные колеса устанавливают, и давление в шинах меняют, и гусеницы прилаживают. Но порой и эти ухищрения не помогают. Тогда идут на помощь комбайнам гусеничные тракторы. А чтобы и при такой тяге комбайны не увязали, даже специальные лыжи мастерить приходится, на которых и «скользят» комбайны.

— А на клеверищах как? — спросил вдруг Мальцев.

— Ну, на клеверищах даже в обложные дожди не бывает избыточной сырости, разве только в низинках.

— А ведь клевера, как и хлеба, высевали вы на пашне. Разница только в том, что пашня, травами занятая, два-три года не видела плуга, не перемешивалась.

И Мальцев снова вспомнил 1950 год, когда его колхоз впервые посеял по непаханому клину четыреста гектаров пшеницы.

— У нас тоже май в том году выдался на редкость сырым. По пахоте ни один трактор с сеялкой пройти не могли — увязали, а по непаханому, где только продисковали, бежали. То же самое и на жатве повторилось. На одном поле без помех двигались, а на другом, через дорогу, пережидать пришлось, когда распогодится и земля подсохнет...

Как же памятно ему все, что было в тот счастливый для него год. Случались и потом сырые весны, не раз мешали дожди в жатву, но давно уже не пашутся отвальным плугом мальцевские поля, поэтому и примет подобных нет, ни тракторы не вязнут, ни комбайны не буксуют.

Слушали его агрономы и думали: а ведь верно, на пашне вязнут, по непаханой бегут. Это и понятно: на пахоте земля не успевает уплотниться, даже под ногой «расступается». А переувлажнена она потому, что структура ее нарушена, распылена плугом, вот поры ее и заиливаются, будто цементируются,— лишняя влага ни испариться не может, ни на глубину просочиться...

Конечно, они знали и раньше, что избыточное увлажнение, характерное для Нечерноземной зоны, как раз тем и вызывается, что осадков выпадает здесь больше, чем испаряется и уносится с грунтовыми водами, но только сейчас, слушая Мальцева, начали постигать и причину. Так и есть: на поле, где структура почвы не нарушена, не распылена плугом, где она, по выражению Мальцева, «как творог», там лишнюю влагу и вниз отдает и в воздух. К тому же структурная почва всегда плотнее: не увязнешь ни на севе, ни на уборке.

«Вот от какого числа бед избавляет земледельца безотвальная обработка почвы! Вот сколько явных выгод приносит она!»—не без гордости думал директор совхоза Виталий Александрович Сургутский. Это по его инициативе, благодаря его упорству была внедрена безотвальная обработка совхозной земли. Над ним посмеивались в районе, на него косились и сердились. А однажды посоветовали с подвохом: «Так отдай соседям свои плуги, если они не нужны тебе».

«Пусть забирают», — ответил он серьезно. И когда приехали за ними, сказал директору соседнего совхоза: «Бери, выпахивай себя из хозяйства». «В каком смысле?» — не понял тот. «А в самом прямом: урожаев-то не будет, вот тебя и погонят».

Сургутский вспомнил и вот что. Сеять озимые в этой зоне позже 20 августа считается бросовым делом: запоздавшие посевы часто вымерзают. Однако начали сеять по безотвалке — и теперь лучше удаются те озимые, которые сеяли с запозданием дней на десять. Выходит, они вымерзают вовсе не оттого, что холодов не выдерживают. В другом тут причина: влага, накопившаяся с осени в разрыхленной и не успевшей уплотниться почве, превращается в кристаллы льда, которые и разрывают корни — губят посевы. Этого не происходит там, где почва уплотненная, а именно такая она на полях, обработанных без оборота пласта.